Сибирские огни, 1975, №2

ти, обнаженность окна, все кричало им: держитесь друг друга в этой пустыне, только в вас двоих —живое тепло, неспокойная кровь. — Мы найдем его. Ник,— сказал она, не узнавая собственного го­ лоса.—Ник! Ник! —позвала она, будто не дышала ему почти в лицо.— Вы только притворяетесь старым, строгим доктором, а вы мальчик... Ник... Не будем осуждать Вирджинию Фергус, дочь чикагского издателя. Она была верной женой Владимирову в их долгой русской жизни. В Пе тербурге, а впоследствии в Саратове, она иногда тосковала по Чикаго, но заботы о Нике и трех сыновьях оставляли ей мало времени. Но не Вирджи и не Владимиров — герои нашего рассказа... Раздался торопливый стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, вошел высокий, худой старик, с возгласом «О’кей, генерал!», и прихлопнул дверь, будто боялся выстудить комнату. Быстрым движением он выхва­ тил из кармана пальто пенсне. — Не туда попал, черт возьми! Уж вы меня извините. Он приподнял мягкую шляпу над седой головой. — Мистер Крисчен! —окликнула его Вирджи. — Совершенно верно, мисс Фергус,—отозвался старик. Он мог бы добавить, что ее мудрено узнать; Крисчен умел видеть всё, когда наде­ вал пенсне, и всё понимал, хотя и был холост. — Познакомьтесь, это— Ник Владимиров. Русский. — Очень рад.—Почтмейстер протянул руку Владимирову: старик чем-то напоминал Линкольна, пожалуй, Крисчену не доставало мощи и первозданное™ Авраама —та же борода, продолговатое морщинистое лицо, большой нос, глаза под густыми бровями, но и тонкая порода, буд­ то он прирожденный аристократ, а не типографский рабочий, сделав­ шийся почтмейстером. — Генерал написал мне о вас однажды. Он просил не сердиться на Турчина, генерал занят о г р о м н о й работой, и сделать ее может только тот, кто прожил жизнь Турчина, знал Европу, парламенты и дворы, старые войны и всю войну свободы против рабства; что старик уже не может рыться в архивах, и несколь­ ко старых солдат помогают ему. Вот и сейчас Крисчен взял короткий отпуск, нашел нужные документы в военном архиве Чикаго. — Я давно не пишу сам,— сказал Крисчен, со стыдливой горды­ ней.— Генерал предрекал мне будущее и ошибся. — Отец жалел, что вы перестали писать. Однажды, проснувшись, я понял,—он отставил шутливый тон,— все, что я мог и хотел сказать, другие говорят лучше. — А что пишет теперь генерал? — спросил Владимиров. Крисчен настороженно посмотрел на него. — Эго может открыть только он сам. — Вы поедете в Радом? — Он не собирался туда до тепла,— уклончиво ответил Крисчен. Владимиров решил оставить Турчина в покое. Но и в деятельном Чикаго, рядом с Вирджи, он не находил успокоения в душе, не смог пренебречь нравственным долгом, который выше обид и житейских не­ удобств. В конце марта они с Вирджи приехали в Радом. Деревянный костел, серые дома под щепой и железными, темными кровлями, улица, наезженная в десятки колей, ветхие изгороди, каменная мельница, мерт­ вая, До^нового зерна, деревенское запустение и тоска. Ночью выпал по­ следний снег и растаял, прибавив сырости темным стволам и кровлям