Сибирские огни, 1975, №2

Петр Воронин ОДЕРЖИМОСТЬ Документальная повесть Клятва Хоронили отца. Березы на городском кладбище звенели, озябнув от январской стужи. А я не ощущал холода. Меня мучали горе и раскаяние. Вокруг неряшливых бугорков мерзлой земли стояли люди. Был гроб, обитый красным сатином и с острыми углами. Был грязно-рыжий провал могилы. Но все это казалось мне нелепым, кощунственным, привнесенным из недобрых россказней. И только причитания матери — протяжные, тоскливые, с редкими выкриками, пронзавшими с головы до пят,— только это возвращало к жестокой и обидной правде. Отец лежал, точно спал: руки сложены на груди, и правая, пока­ леченная, не посинела, как обычно на холоде; она была желтой, в мел­ ких морщинках. Это несоответствие спокойного спящего лица и нежи­ вых, не чувствующих мороза рук лишь усиливало разлад и смятение в моей душе. Б последние месяцы мы часто с ним спорили. Но лишь теперь я понял, как был неправ. В главном неправ. Я почему-то видел только одно: товарищи отца сваливают на него всю партийную, и не только партийную, работу, а причиной — его безответность, неумение привлечь к работе других. Лишь теперь я будто прозрел, и жалость к отцу (конечно же, давно немолодому и, конечно, очень больному) уже была бессильна засло­ нить определяющее: мой отец не мог жить, не отдавая всего себя другим! После того, как он попросил освободить его от секретарства, словно была перерезана самая важная артерия, питавшая его мозг и тело, и он угас. Очень быстро, через два месяца угас. Траурные звуки оркестра. Слезы. Пронзающие, как удар электро­ тока, крики матери. Потом — чуточку сиплый голос нового секретаря партийной организации. Я метнулся взглядом в ту сторону. Приехавшие из Нового поселка в Новосибирск товарищи отца жались тесной кучкой. Иные чуть по­ старше, но большинство помоложе, чем он. Все пенсионеры. Скорбные лица, углубленность в самих себя. О чем они думают? Не о том ли, что снаряды уже рвутся совсем рядом: этот поразил Ивана Кузьмича,