Сибирские огни, 1975, №2

час уже работник. И тебе еще расти да расти... Что, нравится тебе ло­ шадка? Соскучился? — Еще бы не соскучиться! Мы сосунком его взяли, из своих рук кормили. Вот этих рук. — Спорить не могу. Но теперь-то он дедов. — И ваш тоже. — Ну, конечно, и мой, пока мы с дедушкой твоим живем одной семьей. Вот вырастешь, женишься, и ты от отца отделишься. И тоже что-то заберешь из общего хозяйства. А меня нужда вынудила вернуться... Я хмуро промолчал, подумав про себя, что так нахально, как дядя Андрей, никогда не поступлю. Брал-то, конечно, дед, а дядя, небось, помалкивал, хотя и видел — заграбастано все лучшее, и нам на восьме­ рых отделяется треть дома. Да и девятый вот-вот появится: опять мать ждет ребятенка. Дядя Андрей тоже помрачнел: то ли заметил мою обиду, то ли не посчитал нужным продолжать разговор, в котором справедливость не на его стороне. В тот момент окончательно надломилась во мне воз­ никшая в первые минуты доброжелательность. Я поторопился уйти. Однако мы с Гришком строго-настрого запретили братьям Василию, Мише и Коле своевольничать. К тому же время было горячее: досевали рожь, копали картошку, началась и молотьба. Да и с дровами было много хлопот. Отец нам был плохим помощником. У него, как всегда от тяжелой работы, опухла и стала гноиться рука. Даже в рукав не влезала — так ее разнесло. Вечерами делал себе перевязки, отказываясь от помощи. — Я сам... Мне лучше самому. Морщился от боли, иногда постанывал, отдирая прилипшие холсти­ ны, заменявшие бинты. А нам было удивительно и в то же время страш­ но, как упрямо он давит на руку, очищая рану от гноя. — Э, утык твою корень, дрянь проклятая! Замучила ты меня... Но вот полевые работы кончились. Участки, оставленные под пар, картошку, овес, лежали темно-бурые. Зато озимь буйно зазеленела, как весной зеленеет молодая трава. А там ударили и первые морозцы. На зеленя крестьяне пустили лошадей и овец. Чернитовские поля тянулись неширокой полосой на двенадцать верст. Для наших каверз это было удобнее некуда. Кто-нибудь из брать­ ев, чаще всего младший Коля, выслеживал, куда пускал дядя Андрей Малька. После этого наступал наш черед — мой или Гришка. Садился кто-то на Малька верхом, гнал его верст за пятнадцать-шестнадцать и там, где-либо за глубоким логом, отпускал пастись. Логов же и оврагов хватало: Липяг, Гуменский, Сурки, Конный, Дурицын, Лисий, Мокрый и многие еще — всех не перечесть. Случалось, что дядя Андрей по двое суток искал Малька. Догады­ вался, чьи это проделки, но доказать ничего не мог, не пойман — не вор. В другой раз видим: ходит дядя Андрей по двору, ищет что-то. Ду­ гу, оказывается. Дед появился, советы-команды подает. А все уже го­ тово к выезду. Малек заведен между оглобель, вся сбруя на нем. Дуги только нет. Как провалилась. А мы с Гришком тоже ничего понять не можем. Только по тому, как прыскает смехом Мишка, стали догадываться: его проделка. Так и не нашел дядя Андрей дуги, сорвалась поездка. Мишка же нам по секрету сознался, что бросил дугу в яму, вырытую на огороде у нашего соседа. Для поливки брали там воду. Дугу обнаружили только следую­ щей весной. Мишка недаром слыл варнаком и вориной. Как-то открыл он ригу, где лежало непровеенное зерно, приманил туда кур дяди Андрея. Потом