Сибирские огни, 1975, №2

шительно толкнул дверь. Через несколько минут со двора (нет, дворика, закуточка!) протарахтела телега. А в избе стали усаживаться за стол. Причем, первым на самое по­ четное место мой отец пригласил тестя Никифора Максимовича, кото­ рый потянул за собой и меня. Последним усадили деда Петра Сидоро- вича. Принял^ он это с поразившим меня покорством, и это не могло не обрадовать: кончились, значит, его власть и самоуправство в на­ шей семье. Разговор не клеился. Дедушка Никифор не скрывал своей непри­ язни к деду Петру. Отец безуспешно пытался как-то примирить их (вот уж телок божий, его быот, а он только жалобно мычит). Ругани, правда, не возникло. Однако все чувствовали себя скованно. Вопросы мне задавал чаще других дедушка Никифор. Как там с войной (об этом постоянно говорили в то время)? Что слышно насчет земли? А забастовка — это что же? Не выходят на работу, и все тут? Откуда же харчишки брать, чтобы прокормиться? Но главный разговор был о власти... Это когда я, совсем уж рас­ храбрившись, сказал, что во многих местах две власти: Временного пра­ вительства и рабоче-крестьянская. Во главе рабоче-крестьянских Сове­ тов большевик Владимир Ильич Ульянов. Но чаще все называют его по-другому: Ленин. Деды неожиданно заспорили. Никифор Максимович считал, что две власти в одной стране долго не продержатся. — Ты пословицу вспомни про двух медведей, которые в одной бер­ логе не уживаются. Так и власть. Какая-нибудь одолеет, дуй-те горой, другую. Иначе нельзя... — Не то, не то,— возразил дед Воронин, и глаза его, снова как всегда, стали колючими.— Власть делают не глупые рабочие али кре­ стьяне, и не буржуи... тьфу! и слово-то противное!., а избранники божьи. Что они скажут, то люди и сделают... К примеру, кто царя скинул? Народ? Как бы не так!.. Вовсе не народ и не буржуи. Генералы — вот кто царя спихнул. А нм бог повелел. Правда молвится: без божьей воли даже волос с головы у человека не упадет. А тут — власть!.. Никаких двух властей, как тут Ванюшка гутарил, нет. А есть тайный заговор Керина и Релина. — Ленина,—поправил я. Дед только недобро зыркнул на меня и продолжал: — Керин и Релин вместе с генералами сделали тайный заговор, чтобы натравить русских на русских, перевесть людишек. Войны с гер­ манцем мало им. Они в одну дудку играют, Керин и Релин. Дед упрямо называл Ленина Релиным, явно издеваясь надо мной, моим отцом и сватом Лёвочкиным. Но это бы еще полбеды. Он ведь приписывал Ленину и Советам рабочих, солдатских и крестьянских де­ путатов намерения, которых у них отродясь не было. Мне очень хотелось растолковать это дедам, но слов не находилось. Я скорее сердцем чуял, где правда, но выразить ее убедительно и весо­ мо — не дорос я еще до такой сознательности. И вообще, кто я был пе­ ред дедушкой Никифором, например? Воробышком, как вчера во время встречи. Силой — воробышек и умом тоже. А тут еще вмешался мой отец: — В ступе воду толочь, вода и будет. Пустой наш разговор, потому что ничего мы доподлинно не знаем... А я сужу вот как... Есть правда и есть кривда. Они промежду собой исконные враги и постоянно воюют,— он оглянулся на икону, перекрестился,— Надо жить по-божьему, а это значит— по правде. По кривде жить всем нельзя. Вот и верю я, что долго ли, скоро ли, а правда верх возьмет. Пословица не зря складена: правда на огне не горит, в воде не тонет; горький хлеб ешь, а правду