Сибирские огни, 1975, №2

Сразу протянулось несколько рук. Полез было за нею и я, но меня грубо оттолкнули. — Так я же сын ее!—ору в отчаянии, а женщина кивает, улыба­ ясь еще шире и зазывнее прежнего: Сынок, как же я без него?.. И разве греховное дело не кончается сынами? Ну, если сын, тогда лезь. Только ныряй под нары и чтобы ни гу-гу... Взяли они в вагон еще трех женщин. А я притаился, слушаю громкие голоса, бульканье самогонки, смех и строгие слова моей спутницы: Ты зубоскалить-то зубоскаль, а рукам воли не давай. Огрею вот чайником с кипятком —взвоешь.. Ты по-хорошему, по-доброму, в обиде не останешься. И снова звонкий смех, шутки-прибаутки. Ловка, ох ловка была на язык черноглазая. Чем бы все кончилось —не знаю, потому что наш поезд вдруг словно наткнулся на что-то. Всех, кто стоял, повалило вперед по ходу состава. Раздался грохот, визг железа, крики, стоны. Кто-то рванул дверь, и солдаты, кто не был ранен, выпрыгнули. За ними выползли и пострадавшие. Я лежал пластом под низкими нарами и отделался лишь испугом. А когда вылез из вагона, сначала ослеп от ярких лучей солнца и лишь потом увидел, что паровоз и первые вагоны, покоре­ женные, валяются на боку. Там дым и пламя. Кого-то пытаются выне­ сти. А над всем полем раздается истошный крик: — Ой, доченька ты моя!.. На кого же ты меня покинула!.. Вокруг говорили: — Крушение... — Счастье, что хоть скорость не шибко большая. А то бы все ва­ гоны вчистую покорежило. — А меня бог от беды оборонил. Мой-то взвод в первом вагоне, там всех перекалечило... А я, вишь, отстал. Только и успел в послед­ ний вагон запрыгнуть. Только теперь я, наконец, понял, какое несчастье случилось, и с ужасом смотрел на разбитые вагоны и суету возле них. Ведь могло быть, что моя чернявая говорунья попросилась бы в те, первые вагоны... Я безотчетно оглядывался, и один из солдат, решив, что я ищу мать, успокоил меня. — Поранило ее... Щеку, никак, рассекло, когда все это... когда кру­ шение. Ты, парень, во-он туда, где раненые, беги. Она тоже небось о тебе душой изболелась. Я не пошел к раненым. Я вообще плохо помню, что было потом. Окончательно опомнился уже в поезде, который прислали на ме­ сто крушения. Вокруг были совсем другие, незнакомые мне солдаты. Говорили о крушении, объясняя причину кто лопнувшим рельсом (от этого, мол, и сошел поезд с пути), кто злоумышленной диверсией не­ мецких подрывников. Но нет худа без добра. Теперь я был законным пассажиром и без особых хлопот добрался до Москвы. А оттуда на первом же поезде, вскарабкавшись на крышу (Меланьи Просановой-то не было рядом), отправился в Моршанск. Опять не исполнилось мое, теперь уже осознанное, желание нау­ читься ремеслу. Но я досадовал и винил в этом начинавшийся голод, войну, а прежде и больше всего самодура-деда с почти неизвестным мне дядей Андреем, который был ненавистен мне почти так же, как дед.