Сибирские огни, 1975, №2

вона-то попы о другом молят: «Дай, боже, победу христолюбивому во­ инству. Пошли погибель врагам нашим!» Австрияки-попы, немцы-попы тоже, небось, призывают к победе и тоже твердят про христолюбивое, но свое, австрийское и немецкое воинство. А турки и вовсе басурмане. У них свой бог — аллах. Так они его умоляют: «Не допусти, чтобы по­ срамили неверные мусульманскую нашу веру...» Вот тебе и не убий... Страшно мне стало от слов дядя Вани. Я и сам молился за победу. — Скорей бы эта война прекратилась. Поди, тогда все и подобре­ ют,—высказал я тайную свою надежду. — Э-э, не только в войне загвоздка. Так умные люди бают, ми­ лок,^—оглянувшись, заговорил опять дядя Ваня.— Войны, они, конеч­ но, испокон веков идут, но заводилами в них были не такие, как твой отец или я, к примеру... Не до конца понятные мне, но явно не почтительные слова про­ тив местного и самого наибольшего, вплоть до царя, начальства я не­ редко слышал в то лето и осень не только от Ивана Абрамовича. О войне постоянно напоминали горькие письма, которые получали строи­ тели из дому. По вечерам над Днепром неслись песни. И опять — о беде военной, неминучей. Под ракитою зеленой Солдат раненый лежал, Он к груди, штыком пронзенной, Крест свой медный прижимал. Кровь лилась из свежей раны На истоптанный пес к, Над ним вился ворон черный, Чуя лакомый кусок. «—Ты не вейся, черный ворон, ' Над моею головой, Ты добычи не дождешься, Я солдат еще живой». Страшной была песня. Пьяные тоже пели про войну, но на свой лад: Гришка и Машка сидят за столо», Царь Николашка побег за вином Нету ни пива, нету вина, Пей денатурку, покамест война. В один из дней всю стройку взбудоражил слух о забастовке, и впервые я узнал пугающе непонятные слова «большевики, меньшеви­ ки, эсеры». Но дядя Ваня одним из первых в нашем бараке поддер­ жал требования какого-то забастовочного комитета, и это значило, что затевается дело доброе, справедливое. Начальство переполошилось. На стройку вызвали конную поли­ цию. Пронеслась молва, что главных смутьянов арестовали. Начались увольнения. Эта участь не миновала и дядю Ваню, а, следовательно, и меня. Я был искренне опечален: маловато деньжат скопил, заплатить подати, правда, хватит, но и только... Иван Абрамович утешал: — Ничего, повидаемся со своими да и опять махнем куда-ни­ будь... Россия-матушка большая. Не близко, гак подальше, начнут но­ вую стройку. А мы... Вот они мы: руки крепкие, ухватистые. А я подумал с горечью, что руки мои хотя и привыкли к работе, но пока ухватистыми не стали. Нет у меня никакой профессии, потому что какая же хитрость в том, чтобы ошкурять бревна. А этим-то я и занимался на строительстве моста.