Сибирские огни, 1975, №2

Но, обратите внимание, вся эта «прока­ за» проделывается Олегом Олеговичем с единственной целью—вырваться под видом служебной командировки в город и весело провести там время. Гениальнее и не при­ думаешь. Однако самым изумительным здесь явля­ ется то, что автор откровенно умиляется своим героем, полагая, как видно, что к «деловому человеку» можно иногда и сни­ зойти. Ну что, мол, стоит этот «грешок» пс сравнению с теми масштабными делами, ко­ торые вершит директор Прончатов, коман­ дуя гигантской сплавконторой, чья терри­ тория по размерам превосходит площадь Франции, Швейцарии и королевства Люк­ сембург, вместе взятых? Опасная философия, скажем прямо. Ибо еще за сто лет до Прончатова некий сту­ дент Раскольников задался вопросом: что стоит жизнь какой-то ничтожной Старушон­ ки-процентщицы по сравнению с тысячей добрых дел, которые можно устроить, убив н ограбив эту старушонку? Разумеется, ку­ теж Олега Олеговича Прончатова и пре­ ступление Родиона Раскольникова—вещи несравнимые, несоизмеримые, но не слу­ чайно же сам Достоевский замечал, что вся разница между бесчестными поступками только в масштабах. Вот почему по мень­ шей мере странной кажется нам попытка некоторых писателей уравновесить, при­ крыть какие-то нравственные изъяны в ха­ рактерах созданных ими героев той гро­ мадной «пользой», которую эти герои при­ носят своей служебной и производственной деятельностью. В этой связи повесть Е. Носова пред­ ставляется нам достойной отповедью авто­ рам, стремящимся фетишизировать дело­ вые качества героя-современника. Для Е. Носова «нравственное» и «деловое» в человеке неразделимо; он, говоря словами Л. Н. Толстого, всегда знает и помнит, «что хорошо и что дурно». Герой повести «Не имей десять руб­ лей...», разумеется, не чета Прончатову хо­ тя бы по той причине, что задуман он ав­ тором как тип отрицательный. Однако Фе­ дор Андреевич Толкунов тоже не лыком шит, у него тоже, надо полагать, есть и ор­ ганизаторские способности, и энергия, и во­ ля, и знания—иначе вряд ли бы он вырос столь стремительно в крупную руководя­ щую единицу, вряд ли бы смог в течение тридцати лет командовать предприятием- гигантом. Но Е. Носов нигде не выставляет эти достоинства (и немалые достоинства!) в качестве «смягчающего обстоятельства». Никакой скидки не делает автор своему ге­ рою, никакого снисхождения, никакой по­ блажки в связи с «прошлыми заслугами» не дает ему. Писатель потому и столь беспощаден к своему Федору Андреевичу, что все деловые достоинства этого человека не обеспечены «золотом» истинно человеческих, нравствен­ ных качеств. Толкунов, каким он предстает на страни­ цах повести, скорее пародия на делового че­ ловека, ибо логика, по которой он живет, это логика приспособленца, потребителя, 12 . С ибирские огни № 2. привыкшего подходить ко всему и всем с точки зрения «а что я с этого буду иметь». В этой «логике» нет места таким понятиям, как душевность, бескорыстие, сердечность Зато у Федора Андреевича и ему подобных есть целый свод правил, целый неписаный кодекс, которому они следуют твердо и неукоснительно. Так, «у них» считается чем-то зазорным, чуть ли не унизительным посидеть за общим столом вместе с рабочи­ ми людьми («отошла эта кустарщина, рю­ мочные братания»,—презрительно говорит Федор Андреевич, когда Фомич начинает вспоминать, как в тридцатые годы на их заводе всем коллективом отмечали празд­ ники); зато можно глушить коньяк стака­ нами, запершись у себя в кабинете, и сут­ ками пьянствовать в «узком кругу», среди «своих», равных тебе по чину и должности людей. «У них» другом признается лишь человек «полезный», который при случае может достать дефицитные материалы, про­ бить в вышестоящих организациях какой- нибудь важный вопрос либо способен на ху­ дой конец организовать охоту или рыбалку. Все другие виды товарищества, основанные на общности духовных интересов, на бес­ корыстии и взаимном уважении, им просто неведомы, для них все это пустые санти­ менты, «эмоции». Федор Андреевич с презрением отводит предложение Фомича дружить семьями, за­ просто ходить друг к другу в гости. Чего ради ему акая дружба, что он от нее «бу­ дет иметь»? Разве что узнает новый способ засолки огурцов от хозяйственной супруги Фомича... Да ему никогда и не стать дру­ гом Фомича, поскольку они—люди не толь­ ко разных жизненных убеждений, но и со­ вершенно разного духовно-нравственного устройства. Федор Андреевич начисто ли­ шен тех качеств, которые составляют глав­ ную принадлежность натуры Фомича,—ду­ шевности и сердечности. Единственное, что у него еще сохранилось «из области эмо­ ций»,—это боль уязвленного самолюбия. Федор Андреевич способен на «сильные переживания» лишь в одном случае—когда задета его гордость, его апломб человека, знавшего некогда «лучшие времена». Великолепна у Е. Носова сцена, где по­ казана жалкая попытка Федора Андрееви­ ча тряхнуть стариной, пустить в ход остат­ ки своего былого авторитета. Основатель­ но продрогнув после долгого сидения на бе­ регу, Толкунов, вопреки предостережению Фомича, решает завернуть к местному лес­ нику Никанору. Прежде ему не раз случа­ лось бывать «в подобного рода сторож­ ках, и он испытывал какое-то благоговей­ ное чувство даже перед самим словом «лесник». Обычно завозил его туда все тот же Зинченко со своей компанией, и всегда с ночевой. Федор Андреевич и теперь еще с удовольствием вспоминал эти внезапные ночные наезды». Однако заворачивая по старой привычке к лесной сторожке, Федор Андреевич не учел одного немаловажного обстоятельства. Этот Никанор оказался человеком, тоже Исповедующим кодекс «деловых людей»: он вбдил дружбу лишь с теми, у кого, по ело-