Сибирские огни, 1975, №2

реплику и фразу, но при этом старались не замечать, чем он занимается, что он де­ лает. А между тем характер Егора Подуш­ кина, как мы видели, раскрывается не столько в тех прибаутках и поговорках, коими пересыпана его речь, сколько в его делах и поступках. И с каких бы позиций ни подходили критики к Егору Подушкину, что бы ни толковали о его «долготерпе­ нии» и «патриархальности», дела эти слав­ ны и значительны, как значителен и сам ге­ рой романа — настоящий труженик и со­ зидатель, рабочий Человек с большой буквы. II Повесть Е. Носова «Не имей десять руб­ лей...» заслуживает особого разговора хо­ тя бы уже потому, что признанный мастер короткого рассказа, по существу, впервые вышел здесь «на большие просторы», по­ пробовал себя в крупном жанре. И «проба» эта увенчалась успехом. Не касаясь покуда проблематики его новой повести, отметим сразу, что написана она просто превосход­ но—иного слова и не подберешь. В ней нет ни одной «пустотелой» фразы, ни одной праздношатающейся фигуры; все предметы и лица, описанные автором, настолько ося­ заемы и видимы, что, кажется, протяни руку и ухватишь любого из них. Вот проследите внимательно, как соби­ рается на рыбалку герой повести бывший директор завода Федор Андреевич Толку­ нов, пронаблюдайте, с какой истинно го­ голевской тщательностью «обряжает» ав­ тор своего героя и как буквально на наших глазах все предметы и вещи, которыми ге­ рой пользуется, превращаются в то, что мы привыкли называть «средствами характе­ ристики» и «приемами типизации». «Федор Андреевич не стал дожидаться, пока вскипит чай, и вышел в переднюю одеваться. Он обулся в старинные свои бурки из белого фетра с отворотами наподобие охот­ ничьих сапог, фасонно обшитые желтой ко­ жей. Отвороты эти, если их расправить, доставали до самого заду, но не было та­ кого случая, чтобы пришлось ими пользо­ ваться. Однако прежде считалось, что без отворотов бурки уже не бурки, Не было в ни* надлежащей солидности. Обувшись, Федор Андреевич встал, потопал, пошеве­ лил внутри пальцами, прошелся взад-впе­ ред: не давят ли где... Поверх свитера по совету Агафьи он надел меховую безру­ кавку и обвязался старым шарфом, чтоб не просквозило поясницу. Потом вынул из целлофанового мешка старенькую, но лов­ кую лисью шапку, густо разившую нафта­ лином. От всей этой одежды, от возни с нею ему сделалось жарко. Он постоял, от­ дышался и только после этого напялил на себя длиннополое кожаное пальто на тон­ ком стриженом барашке. Пальто шилось еще в Те давние годы, когда были в ходу острые плечи, придававшие фигуре, по тем понятиям, атлетическую бравость. К бур­ кам и этому пальто Федор Андреевич зака­ зал еще и серую смушковую папаху. Она тоже была цела, валялась в старых вещах, и вся эта троица составляла его зимний директорский ансамбль». Кажется, герой экипировал себя полно­ стью, осталось лишь поднять ворот пальто, надеть перчатки и открыть дверь. Но нет, Е. Носов не торопится двигать сюжет, он еще на несколько минут задерживает ге­ роя по эту сторону порога. «Уже одетый, с рюкзаком за плечами, Федор Андреевич заглянул в кошелек. На ладонь высыпалась мелочь, что-то копеек восемьдесят. Можно было ехать и с таки­ ми деньгами — тридцать копеек на автобу­ се туда, тридцать обратно, и еще остава­ лось на трамвай. Но с таким кошельком выходить из дому Федор Андреевич не при­ вык, это все равно что отправляться на машине с пустым баком; и он неуклюже, будто водолаз, протопал в своей хрустя­ щей, скрипящей экипировке к себе в каби­ нет и остановился перед книжными полка­ ми, где у него был заведен тайник с так называемыми «подкожными». И снова следует развернутое, на целых две журнальные страницы описание библи­ отеки и того, как создавалось это храни­ лище, как настойчиво и упорно окружал себя герой ненужными ему, в сущности, ценностями; «...Куприн, Вересаев, Лесков, Толстой со всеми своими романами, пись­ мами и дневниками, Стендаль, Фолкнер, Голсуорси, оба Манна, Гашек и ОТенри, Апулей и Вергилий, многотомная «История России» и энциклопедические справочни­ ки — толстые, тяжелые, приятные своей новизной, каждое издание в красивых оди­ наковых переплетах, и он собственноручно расставлял их по полкам, словно каменщик, возводя из этих томов аккуратную стену до самого потолка. Клал с упованием как- нибудь взяться и все перечитать до послед­ ней книжки». Мы намеренно привели здесь весьма про­ странные выдержки, потому что в этих страница*—.весь Е. Носов, художник об­ стоятельный, неторопливый и при всем этом очень доходчивый, легко «усваивае­ мый». С другой стороны, страницы эти являют собой прекрасный образец береж­ ного отношения к традициям русской клас­ сики. Читатель, наверное, без труда найдет в описаниях Е. Носова немало черт и при­ емов, роднящих его прозу с лучшими образцами «натуральной школы». Е. Носов здесь действительно во многом следует исконно русской литературной традиции, выработанной главным образом под пером Гоголя и Гончарова,— изображать пред­ метный, «вепшый» ми.р как отражение ду­ ховной сущности героя. Е1о вряд ли у кого повернется язык сказать, что проза Е. Но­ сова—рабское, слепое подражание клас­ сикам. Вроде бы здесь то же неторопливое, дотошное, как у Гоголя и Гончарова, опи­ сание обстановки и предметов, окружаю­ щих героя, та же пристальность взгляда, тот же обостренный интерес к подробно­ стям и мелочам, быта. Однако в «матери­ альном мире» Е. Носова совершенно от­ сутствует га «статичность», неподвижность