Сибирские огни, 1975, №2

его высокой сознательности, от его твердых нравственно-этических убеждений, от кото­ рых он не отказывается ни при каких об­ стоятельствах. Позвольте, возразят нам здесь, но где же была эта «высокая созна­ тельность» Егора Полушкина, когда «тури­ сты» сожгли на его глазах муравейник?.. Что ж, тут, как говорится, из песни слова не выкинешь: Егор действительно ведет себя не лучшим образом, позволяя «туристам» бес­ чинствовать и пьянствуя вместе с ними. И, казалось бы, мы имеем полное основание бросить здесь упрек автору, обвинить его в непоследовательности. Почему это Егор, пожертвовавший некогда местом работы ради спасения одной муравьиной кочки, дал спалить у себя на глазах целый «му­ равьиный город»? Ведь по логике герой должен был бы воспрепятствовать дикой выходке «туристов». Но, увы, в том-то и дело, что, кроме логик художественных, кроме всякого рода «внутренних законо­ мерностей», по которым развивается харак­ тер героя, есть еще и логика самой жизни, диктующая свои жесткие условия. В том- то и секрет, что в данном случае «реальные жизненные обстоятельства» поставили не­ счастного Полушкина в положение истин- йо драматическое. Да, Егор стал свидетелем и даже пособ­ ником варварского надругательства над природой (дал «туристам» бензину), но предотвратить это бесчинство не смог. Не смог потому, что в данную минуту нахо­ дился «при исполнении обязанностей», был приставлен к «туристам» в качестве обслу­ живающего персонала да еще предвари­ тельно получил от своего начальника Яко­ ва Прокопыча строгий наказ во всем «това­ рищам отдыхающим» угождать. И ослу­ шаться этого приказа Егор не осмелился, потому как служебная дисциплина для не­ го также дело святое... Но вот здесь уже следует поставить ми­ нус автору, не сумевшему извлечь из этой остродраматической ситуации должного ху­ дожественного эффекта, создавшего вместо драмы довольно-таки примитивный фарс,— иначе и не назовешь сцену пляски подвы­ пившего Егора у костра. Но как бы то ни было, а даже в таком сомнительном виде сцена эта весьма знаменательна и даже не­ обходима в романе. Собственно, данным эпизодом автор показывает, что герой его человек далеко не святой, могущий и ос­ тупиться, и даже низко пасть. Жизнь пре- подносит Егору тяжелое испытание, но'ис­ пытание это герой выдерживает. Низко пав, он находит в себе силы подняться; полу­ чив суровое наказание по служебной линии, он жестоко казнит себя сам, и казнит столь беспощадно, что мыпонимаем: отныне Егор никогда не продастся за стакан водки, тем более не позволит творить безобразия на его глазах. И, думается, эта способность давать нелицеприятные оценки своим дей­ ствиям, извлекать уроки из своих проступ­ ков также является одним из существен­ ных «показателей» характера Егора По­ лушкина, свидетельствующих и о его высо*/ ком уровне сознания, и о его нравствен-' ном здоровье. Недаром учительница Нонна Юрьевна называет Егора настоящим «ин­ теллигентом», подразумевая под «интелли­ гентностью» все то светлое и доброе, что заложено в Полушкине самой природой. В свете всего сказанного большой натяж­ кой представляется нам и утверждение В. Баранова, будто где-то с середины ро­ мана Егор начинает расти в наших глазах, превращаясь из «старшего сыночка» приро­ ды в человека, «включающегося в развет­ вленную систему общественных связей». «В движении Полушкина пЬ этому пути, —продолжает далее критик,—немалую роль сыграл лесничий Юрий Петрович. Именно в разговоре с ним Егор испытал потребность не только выразить свой взгляд на вещи, но и активно противопо­ ставить его мнению другого человека. От­ вечая на реплику Юрия Петровича, что, дескать, естественно, когда люди покидают свое место в поисках более интересной ра­ боты, Егор говорит: «Значит, коль естест­ венно, то и ладно, так выходит? Не соглас­ ный я с вами. Всякое место, оно все равно наше, общее то есть... Лес да река, поля да облака. Чьи они? Старые люди толкуют: божьи. А я так мыслю, что если бога нет, то они мои. А мои, стало быть, береги свое- то. Не допускай разору: твоя земля. Ува­ жай. Вот». А дальше в Егоре происходят изменения еще более существенные. Он ут­ верждает свою правоту уже не словом, а делом». Да, полноте, никаких таких «существен­ ных изменений» в Егоре не происходит. И говорит и действует здесь все тот же Егор Полушкин, человек, который всегда привык «утверждать свою правоту» именно делом, а не словом, о чем красноречиво свидетель­ ствуют приведенные нами выше эпизоды (к ним можно прибавить еще главу, где Егор, не страшась ссоры с шабашниками, берется почти бесплатно отремонтировать домишко Нонны Юрьевны). Вся разница лишь в том, что Егор наконец-то услышан и понят. Наконец-то нашелся дельный ру­ ководитель, сумевший увидеть в Егоре та, чего не замечали его предыдущие «шефы». Юрию Петровичу достаточно было лишь провести с £гором несколько суток, чтобы убедиться; вот человек, созданный как бы самой природой для того, чтобы быть ее верным слугой и охранителем, человек, в котором чувство прекрасного и осознание своего долга, художественное вйдение ми­ ра и разумность сочетаются в редкостном гармоническом единстве. Егора вовсе не нужйо было ни «просвещать», ни «перевос­ питывать», чтобы доверить ему ответствен­ ный пост лесника. Просто нужно было от­ крыть в нем эти драгоценнейшие качества, которые не проявлены были в полной мере лишь по вине тех, под чье начало Егор по­ падал. Весьма показательна в романе сцен­ ка, когда Юрий Петрович предлагает Его­ ру должность лесника. «— Егор Савельич, что если я вам этот лес поручу? — А как же свояк? Федор Ипатыч? Жук ваш Ипатыч. Жук и прохвост: сами видели. Ну, а если по совести? Если лесником вас—будет порядок?