Сибирские огни, 1975, №2

по мере сил от такой работы освободить, она всегда нас в чем-нибудь опережала... Стеша любила музыку. И я так завидовал Веньке, когда он чаще всего вечером брал гармошку и, склонив над ней свою русую шевелю-' ру, наигрывал разные грустные мелодии. В такие минуты Стеша броса­ ла все, садилась на пороге и, молча глядя в заречную темноту, слуша­ ла. И почти всегда просила: — Сыграй, Венечка, «Землянку». Эту мелодию Стеша могла слушать бесконечно, так же как и пере­ читывать Сидоркины письма. Венька и вправду хорошо играл на гар­ мошке, во, выполняя Стешину просьбу про «Землянку», он, казалось, превосходил самого себя. Бывало, что Стеша начинала тихонько подпе­ вать, тогда присоединялись и мы, и все втроем дружно и громко выво­ дили: Вьется в тесной печурке огонь, На поленьях смола, как слеза... Любила наша хозяйка и еще одну песенку, которую обычно пела сама, своим задушевным, слегка охрипшим голосом: Рос на опушке рощи клен, В березку был тот клен влюблен... А случались и такие вечера, особенно по субботам, когда при яр­ ком свете луны приходили на пристань молодые бабы, девчата, парни и до поздней ночи неслись над рекой и отдавались эхом по тайге песни. Ой, туманы мои, растуманы! Ой, родные поля и луга! Уходили в поход партизаны, Уходили в поход я,а ирага! И тут же меняется ритм и настроение: На закате ходит парень Возле дома моего, Поморгает он глазами И не скажет ничего. А потом «Барыня», и танцы, танцы до упаду. Сама Стеша почти ни­ когда не танцевала, но с удовольствием участвовала в общем веселье, подпевая и хлопая в ладоши. Раз только видел ее танцующей. В тот теплый вечер плясали долго и самозабвенно... В какой-то момент Д а­ рья, помахивая платочком, пропела перед Стешей частушку и почти силой вытащила ее в круг пляшущих. Та сначала сопротивлялась, отне­ кивалась, но, упрашиваемая всеми, наконец, решилась. Лихо сбросила с плеч фуфайку, сорвала с головы платок и, размашисто откинув назад густую копну черносмолистых волос, вдруг быстро прошлась по кругу, выбивая ногами такую замысловатую чечетку, что у всех дух захватило! Потом хлопнула в ладоши над головой, распрямила плечи и легко, почти не касаясь земли, поплыла в танце... — А здорово плясала тогда наша Стеша, а? — Дарья ей и в подметки не годится. — Куда ей до Стеши! Ну уж, не скажи, уродиной ее не назовешь, да и пляшет тоже ничего себе. — Стеша — это совсем другое. Это-то ясно. Давай спать, скоро уж светать будет. — Что верно то верно. Слышу, как Венька отворачивается к стене. Сквозь щели между