Сибирские огни, 1975, №2

ящерица, меняющая окраску; он уже и сам верил, что — француз, нату­ ральный француз.— «Вы что же у него —дворецкий? Лакей?» — «Вы-то зачем топчете?! Я человек образованный, я Сорбонну прошел и иные другие курсы...— Солгав о Сорбонне, он и этому верил.—Я — гувернер! Гувернер-с!» — Они приближались к воротам усадьбы. Сабуров смелел, говорил развязнее: — «Я здесь не слуга-с, я член семьи; вспомните, как Прежде бывало в России, гувернер-француз! Теперь эти хамы нашу моду приняли; пусть и получают француза!» —Он рассмеялся.— «Отче­ го же вы генерала себе не попросили? — спросил Турчин.— Этот чело­ век, как турецкий паша, он все может, а вы так много сделали для на­ шей армии...» — Сабуров заслонил кованную, с железной листвою, ка­ литку.—«Кто старое помянет, тому глаз вон! Я увидел вас и обмер: спрятался за портьерой, а вы, душеныха моя, на скрипочке. Возьмите деньги!» — «Это лакейские деньги, они к лакею в карман и попали!» — «Истинно так,— заулыбался Сабуров.— Гувернер-с — тот же лакей.— Он все еще придерживал калитку рукой.— Зачем генерала не попросил, спрашиваете? В войну генералом страшно, убьют, а за что? Случись мне умереть на Кавказе, извольте, все понимаю, за царя и отечество, а здесь? У них и на знамени-то по латыни писано: «Е Р1ипЬиз ипшп» — из мно­ гих одно,—у древних взяли, своих слов не придумали: республика тор­ гашей!» — «Думаете угодить мне руганью, Сабуров! Это моя респуб­ лика, и считайте, что я дал вам пощечину! В натуре не могу, чтобы не испортить вас к уроку французского».— «От родной руки, господи, я и пощечину снесу!» — «Как же вы не боитесь, что вас увидят в окно; стоите, болтаете со мной?» — «Генерал знает, что я долго жил в Италии, стоял под пулями, рядом с Гарибальди...» — «Это ложь! — закричал Турчин.— Вы имени Гарибальди не смеете произносить!» — «Ложь! Ложь! — быстро согласился Сабуров. —А что не ложь? У меня зуб ша­ тается,— сказал он плаксиво, не сразу попадая прыгающим пальцем в рот. — Какой не торкнй —шатается, но один —особенно. Хорошо ли при таких зубах генерала просить? Генералу форма нужна, генерал уже если сведет челюсти, так извольте, грецкий орех пополам...» —Турчин отстранил старика и толкнул калитку.— «Одно слово! — взмолился Са­ буров.—Мне бы в Россию... Дадут мне место? Оценят ли дома? Хоть развалиной, а вернуться... Ах, господи, ведь и в развалинах своя красота, и они украшают землю...» —Турчин остановился.— «Хотите правды? Тогда слушайте: вы не развалина, вы — труп. Труп прокаженного, из тех, что сваливают в ямы, под поленья, льют смолу и жгут, жгут, жгут!» — «А вы кто такой, любезный,— сорвался и Сабуров, и крича .1 вдогонку, визжал пронзительно, рискуя местом:—Фальшивомонетчик! Головорез! И ты подохнешь, уж ты-то не нужен ни тут, ни там!..» — «Зачем ты х генералу пошел со скрипкой?» -- спросила я, вы­ слушав рассказ, и Турчин ответил легко: — «Он всегда не любил меня. Улисс Грант уважал, а этот не любил. Там Т у р ч и н а не было; музы­ кант приходил наниматься... Он ведь яростный человек, мне этого и на­ до было; скажи он мне что-нибудь недоброе, и я отвесил бы ему к р а с ­ н о г о товара. А он вильнул, вильнул, это ли не славно!» Вед ши Ваня! Это я пишу сейчас, оставив его в Маунд-сити дожидаться меня: бедный Ваня! Как трудно жить открытому, всегда отдавать другому первый выстрел, надевать в бой не кольчугу, а тонкую, белую сорочку честно- ти. Бедный Ваня! — говорю я теперь, когда он не слышит меня, но и теперь спешу прибавить следом,— хороший, лучший из всех, кого видели мои глаза, мудрый сумасброд, самый счастливый из всех несчастлив­ цев веха... — «Проклятия Сабурова,—продолжал он,— не конец моего ва­ шингтонского дня. Вопли старика не пачкали меня; не Сабурову стоять между нами и Россией. Помнишь, Герцен сказал мне: «Видно, русскому