Сибирские огни, 1975, №1

стого я ¡волевого, для которого радость и цель жизни — в преодолении трудностей, в достижении намеченных рубежей: Все утомительней подъем, Все круче цепи перевала. Мы для того и устаем, Чтоб в венах кровь не остывала. Уже который день подряд Тайга скрипит баркасным скрипом. Но мы не повернем назад, Пока глаза не разглядят Седую высь, что далью скрыта. Значительную часть сборника занимают стихи, которые принято относить к жа-нру «гражданской лирики». Здесь поэт обраща­ ется к революционному прошлому страны, к ¡незабываемым огненным годам Октябрь­ ского штурма и гражданской войны. Писать об этом молодому поэту особенно трудно. Ведь сколько уже о том написано! Но В. Маяковский чаще всего находят своя слова, взволнованные я живые, окрашивая довольно привычную стихотворную публи­ цистику романтическим пафосом, чувством личного, кровного соприкосновения с собы­ тиями великого, незабываемого времени: Меня в то время не было на свете. Но вижу я, глаза слегка смежив, Моей Отчизны первые рассветы, В которых я кровинкою лишь жил. Жаль, что порою в этих стихах режет слух очень уж явная скучноватая ¡риторика. Скажем, в стихотворении «С живыми ря­ дом»: Чтоб утихли грозовые бури И печаль разгладилась у глаз, Расцветали трудовые будни Праздниками светлыми для нас... Встречаются у В. Маяковского словесные штампы с претензией на «красивость», вро­ де «...знамя в вешних зарницах бьется алым крылом». Но ¡все это — почти неизбежная «детская болезнь» едва ли не каждого мо­ лодого поэта. И тут внимательным, добрым, но требовательным помощником и «¡врачом» должен выступать редактор сборника. На­ рушая традиции рецензии, назовем его — О. П. Кузнецов. Закрывая книжечку стихов Виктора Мат- кавсхого, я подумал еще раз: хорошо, что попала она к нам, в Молдавию! Далеки мы от Сахалина, но ведь от края до края вся страна — наша, советская! И это чувство укрепляется, когда читаешь бесхитростные, пусть да 1 же еще несовершенные стихи моло­ дого поэта, И хочется верить, что ¡встреча с ним не будет последней. Вадим РУЖИКА Николай Симаков. Устинья Захаровна. По­ весть. Бурятское кн. изд. Улан-Удэ, 1973. ...С осенней Казанской пошел ей, Устинье Захаровне, семьдесят третий. Сухонькая, не по годам подвижная и жизнелюбивая, при­ ветливая ¡и добрая — из тех бабушек, кото­ рыми слаина была ¡всегда ¡русская деревня. Девятерых детей ¡вырастила, а те, в свой черед, двадцатью тремя внуками да двумя правнуками ее ¡отдарили. Не мудрствуя лукаво, пересказал в не­ большой повести-монологе Николай Сима­ ков одну жизнь, одну судьбу, одну биогра­ фию. Не начни он свой рассказ ¡кратким авторским предуведомлением, доверься с первой же строки своей героине,—ее ¡неторо­ пливый, раздумчивый ¡монолог и составил по­ весть,— может, и лучше было бы. Ладно и то, что ¡вовремя удержался он от ненуж­ ных пояснений, не слишком часто переби­ вает Устинью Захаровну. Трудно сказать, есть ли у бабки Устиньи прототип. Коли есть,— дай бог здоровья и Устинье Захаровне, и ее прототипу. В по­ вести Н. Симакова, во всяком случае, вос­ принимается она живым, реально существу­ ющим человеком и оттого сильнее трогают ее воспоминания, 1 во.все, кстати, не рассчи­ танные на то, чтобы «трогать» И в наши дни забайкальские таежные места по Баргузину далеко не везде поспе­ вают за .веком, а в молодые годы Устиньи Захаровны это совсем была глухомань. И повстречала в тайге улюнская дева,ха, неполных восемнадцати лет, раненого че­ ловека, которого казаки искали. На себе уволокла его версты за четыре на дядино зимовье, прятать да выхаживать. — Ты не гляди,— говорит,— что я такая жихорка, в молоды-то годы я ¡ровно соком налита была. Не каждому мужику уступала в проворности. Стали теперь уже двоих искать. И того, кто с перебитой пулею рукой от казаков ушел, и девку, из деревни пропавшую. Знал, куда кинуться, жених Устиньи — Фе­ октист, горячий, характерный... От.вел он бе­ ду, да еще хуже вышло: стала переплав­ лять Устинья на лодке раненого через бур­ ный Баргузин, перевернулась лодка, едва сама спаслась... Целую зиму от людей таи­ лась, ¡на заимке жила. После уже в дерев­ ню вернулась. Через год еще, однако, с прежним женихом своим сошлась. Стали ¡вместе жить. Не шибко связен и ровен рассказ Устиньи Захаровны. То одно ей ¡вспомнится, то дру­ гое. Каким добрым охотником был Феок­ тист, как ссыльные его подбили пушнину за бесценок купцам не отдавать, как мужа в тайге медведь измял, как дети пошли... — И дальше жизнь-то ¡не клюква с саха­ ром была. Отведала кясличек досыта. Ведь к нам сюда Советская-то ¡власть долгонько шла. И еще не однажды испытывала судьба эту женщину. Убили кулаки ее Феоктиста — председателя колхоза. Осталась с шестью детьми — ,мал-мала меньше. Всех на ноги подняла. До тридцать ¡восьмого провдовила. А тут присватался к ¡ней кузнец Баирто, бурят, тоже вдовый, с тремя дочерьми. Сразу семья ¡выросла! Не ¡вернулся с .войны дядя Баирто. Погиб и первенец Устиньи Захаровны —Вася. Вот про все это —как ¡на духу! — и рас­ сказывает Устинья Захаровна.