Сибирские огни, 1975, №1

вести,—поездка в Читу, на комсомольский съезд. Ощущение причастности к о-бщему большому делу, слитности с делами лучших из лучших представителей коммунистиче­ ской молодежи многое дало Николаю. Точ­ ными, лаконичными штрихами набрасывает писатель картину в ряду прочих: в часы ра­ боты съезда стало известно, что у комсо­ мольцев Лены и Кеши Михайловых родился сын. И съезд, отложив насущные вопросы, занимается выбором имени ¡новорожденно­ му. «Марат, Молот, Набат!» Наконец, най­ дено, утверждено голосованием: «...комсо­ мольское имя дать — Ким!» Сложность тогдашней обстановки на Дальнем Востоке, в частности, в станицах, расположенных на берегу пограничной Ар- гуии, состояла в том, что многие станични­ ки бежали за рубеж и там, на китайской территории, поневоле становились объектом эксплуатации всяких недобитых годоваре- зов-атаманов, вербовавших их в бандитские отряды, державшие под угрозой советские села. Командир пограничников, старый чекист Нечитайло и секретарь Покровской комсо­ мольской ячейки Николай Дубровин отправ­ ляются на тот, враждебный, берег, чтобы сообщить станичникам о только что полу­ ченном декрете, подписанном В. И. Лени­ ным,— тем, кто отказывается от вооружен­ ной борьбы, Советская власть обещает ам­ нистию. Большинство бежавших хотело бы вернуться на родину и дарованное проще­ ние воспринимает правильно, но есть и убеж­ денные врага, и такие, чья совесть отягоще­ на пролитой в братоубийстве кровью. Эти не сложат оружия, оно может быть выбито у них из рук только силой. Естественно, Николай Дубровин — актив­ ный боец коммунистического отряда, при­ данного в помощь пограничным войскам. Банда вахмистра Пичугова проникла в тайгу и, обложенная со всех сторон красно­ армейцами и чоновцами, мечется, стараясь пробиться на прииски, ограбить их. Белые убивают, насильничают, зверствуют. По бездорожью, в топких, кочковатых па­ дях, среди скал и чащоб идет неутомимая погоня. Командир Нечитайло разрабатыва­ ет план боя. Завтра — решающее сражение. И Николай Дубровин в ночь, которая может стать для него последней, снова обдумывая свою судьбу, говорит: все правильно, врага нужно уничтожить, даже, если понадобится, ценой собственной жизни. Эти страницы написаны ярко, с внутрен­ ним напряжением и читаются с большим ин­ тересом. В книге есть неровности и недостатки. Ес­ ли главный герой Николай Дубровин изоб­ ражен полнокровно и сочно, это живой, дей­ ствующий, обаятельный человек, то многие другие персонажи как бы лишены живых красок, в их обрисовке изобразительные воз­ можности писателя используются не пол­ ностью. В целом повесть «Комса» —о дальнево­ сточных комсомольцах первой послеоктябрь­ ской поры — творческая удача автора. Вс. СЕМЕНОВ Виктор Матксвский. Вербоцвет. Стихи. Южно-Сахалинск, 1973. Если измерить по карте расстояние от Южно-Сахалинска до небольшого кружоч­ ка, обозначающего небольшой старинный молдавский город Бельцы, что стоит почти у самой границы с Румынией, на крайнем юго-западе страны, то окажется, что нет, по­ жалуй, двух более удаленных друг от дру­ га пунктов в нашем огромном государстве. В самом деле: где — быстрый, говорливый Прут, а где — Тихий океан! Восемь часов — полный рабочий день!— ¡нужно солнцу, под­ нявшись «ад Сахалином, добираться до Молдавии... А вот поди ж ты — ¡в бельцком книжном магазине, где и молдавскую-то книгу не всегда найдешь, попался мне изданный на далеком Сахалине сборничек стихов Викто­ ра Матковского «Вербоцвет». Не сборничек даже, а скорее тетрадочка, тонанькая-то- ненькая — таких я еще и не видел, всего на тринадцати страничках маленького формата. А ¡на обложке— фотография ¡незнакомого мне молодого человека с ¡волевой складкой у рта и пытливым взглядом внимательных, не­ много усталых глаз. Из издательской анно­ тации я узнал, что «Вербоцвет» — первый сборник поэта-сахалинца. Лучшим стихотворением этой книжки мне показались «Тюльпаны». Оно, это стихотво­ рение, пожалуй, наиболее полно и точно пе­ редает особенности дарования молодого поэ­ та. И хочется, перечитав и раз, и два, при­ вести его целиком: Весна взялась за дело рано. Оделись зеленью кусты. Горят червонные тюльпаны, Как пионерекие костры. Так думал я в минуты эти, Когда сиял в цвету апрель. Но вдруг взревел охотский ветер И с севера принес метель. Дрожали хрупкие тюльпаны, Ломил их вьюжный поздний гул. Они пылали, словно раны, На закипающем снегу. Но таял снег, — я видел это, — Он таял, будто от огня, И жизнетворным алым светом Тюльпаны обняли меня. Ради одного этого стихотворения стоило приобрести книжку! Я никогда не был ни на Сахалине, ни на Дальнем Востоке, но много читал об этих удивительных местах, не раз слышал рассказы друзей, побывав­ ших там. Однако из этого маленького сти­ хотворения в шестнадцать строк я как-то острее и ближе почувствовал суровое непо­ стоянство и неповторимую красоту природы далекого от меня края. Это стихотворение — ¡не только своеобраз­ ный пейзаж Сахалина. Есть в нем и нечто другое, значительно большее: утверждение радости бытия, упорства и неистребимости жизни, окрашенной вечным цветом Револю­ ции. В сборнике В. Матковского не встретишь столь частых у молодых поэтов словесных шарад, замысловатых метафор, причудли­ вых ассоциаций. Язык поэта порою подчерк­ нуто суховат, четок и прост, о,н передает об­ лик лирического героя — человека напори