Сибирские огни, 1974, №12

— Это общее заблуждение: оно не обижает меня. — Со мной в штабе немцы, ирландцы, а больше других — венгров. Венгры прирожденные воины. — Я тоже не ставлю кровь впереди человека, генерал. Быть может, это и сделало меня американским гражданином. Его смущало отсутствие искательности, желание идти напролом там, где есть более безопасная дорога. — И все же, карьера, полковник. Она и есть жизнь, выраженная в обществе. — Я готов окончить войну в звании полковника, которого достиг еще в России, только бы война решилась справедливо. — Разве возможен другой исход, кроме восстановления Союза? Повысив голос, Фримонт приглашал офицеров прислушаться к нам, я ругнул себя в мыслях: отступи, отгородись от ученого генерала уклон­ чивым словом. — Ради единства Союза я бы не надел военного мундира. Слово сказано, тяжелое ядро упало к ногам командующего. Что я знал о Джоне Фримонте: кто он в глубинах сердца? Честолюбец, прель­ щенный высшим армейским мундиром, или человек, которому нестерпи­ мо зрелище рабства? — Разве единство Союза недостаточно высокая цель? — Сама по себе она не привела бы меня в строй; я предоставил бы другим сражаться за старые границы. — З а что же вы воюете во главе полка? — З а республику, которая уничтожит позор рабовладения. Вы го­ ворили о моих грехах, генерал, вот вам еще тяжкий грех: я прогнал хо­ зяев, которые пришли в полк за своими неграми. И если бы они предло­ жили откупить черных, я бросил бы им деньги в лицо.— Молчание дли­ лось, Фримонт не перебивал, было слышно, как потрескивает огонь в двух больших лампах.— Такова моя цель, генерал, и цель полка, едва ли не всех его солдат. — Я знаю два иллинойских полка: и офицеры, и солдаты — зауряд­ ные молодые представители Среднего Запада. Чем же особенные ваши солдаты? — Они храбры и приучены думать. — И этим они обязаны вам? — Тонкий нос горделивца недобро сжался у ноздрей. — Республике, генерал. Они — моя первая удача, с того дня, как я сошел на американский берег. — Вам не нравится наша армия,— сказал он вдруг мягко.— Девят­ надцатый хорош, а вся армия плоха. — Мне нравится, что у нас наказать офицера можно только отре­ шением от службы, а награждать его нечем. Он не ждет орденов на грудь, и тем более хочет награды для сердца. Но истинной армии еще нет, вы это знаете. Он склонился к столу, нашел какие-то бумаги, огляделся под выхва­ ченными светом стропилами пакгауза, будто удивляясь, отчего он здесь, а не в Булонском лесу, не в оперной ложе, под взглядами завистливых парижан. — Проездом из Нью-Йорка я видел армию Мак-Доуэлла после Булл-Рэна.— Он обращался к офицерам, опечаленный событиями.— Солдатами плохо распоряжались.— Фримонт посмотрел на меня рас­ сеянным взглядом, быть может, видя не меня, распекаемого офицера, а призрак, заманчивый образ своих будущих побед.— Я знаю, что надо сделать здесь, на Миссисипи, и не позволю им сбить меня с толку. Вот ногда я почувствовал, что окружают его не искатели и льстецы; офицеры смотрели на Фримонта с готовностью разделить его судьбу.