Сибирские огни, 1974, №12

вдали от Нади, и только среди ночи я входил в палатку. Иногда она з а ­ сыпала, не сняв одежды, только расшнуровав ботинки на припухлых щиколотках, и я мог без конца стоять над ней,смотреть на смуглое ли­ цо, по которому бежали тени, когда вздрагивало пламя лампы или мелкие бабочки касались крылами стекла. — Помнишь жену Говарда? — спросила она однажды, когда тем­ нота закрыла наши лица.— Черноволосая, с сыном на плече? — Индианская мадонна с младенцем. Элизабет.,, — Если бы не война, я бы родила тебе сына. Я сжал ее руку жестом благодарности, но и жестом успокоительно­ го обмана; ведь я знал, что у нас не будет детей. — Прежде я не верила... А здесь поверила. Значит, и в этом мы едины: и к ней вернулось ощущение молодости. Будто она в той поре, когда еще ловко впервые появиться на люди с пятнами на лице, в платье, поднятом на животе новой, назревающей жизнью. И она, исхудавшая, изнуренная седлом, почувствовала крепость своего тела и ту полноту жизни, кбторая побуждает щедро отдавать, дарить от себя все, что в силах человеческих. И Барни, денщика, я потерял из-за Надин. Это случилось позднее, в Сент-Луисе, при новой встрече с судовладельцем Шиблом, но я расска­ жу здесь, к слову. Барни не избежал общей участи; он дорожил взгля­ дом Надин, ее добрым словом. Но волонтеры смотрели на нее издалека, а Барни всякий день: спроси любое и она ответит.— Барни и донимал ее расспросами, волонтеры только и слышали в о р к о в а н и е ирланд­ ца. Это йх слово — в о р к о в а н и е ; я узнал о нем поздно, потеряв ден­ щика. Все мои рыцари в солдатских мундирах, в цилиндрах и кепи, в фетровых и поярковых шляпах, в дырявых сапогах были равны перед господом и мадам, и только я, доктор Блейк, денщик и раненые стра­ дальцы были к ней ближе. Всем это прощалось, только не денщику. Они мстили ему, окрестив воркующим голубем, льстецом, лисой, женским угодником, пронырой, горничной и даже, зачем-то — евнухом. Мы готовились к погрузке на «Дженни Деннис» в Сент-Луисе, Н а ­ дин о чем-то попросила Барни, но он бросился ко мне и заносчиво ска­ зал, что х о ч е т п о л у ч а т ь п р и к а з а н и я о т п о л к о в н и к а а н е о т е г о ж е н ы . — Разве госпожа Турчин злоупотребляет своим положением? Но... я хотел бы получать приказания от полкового! — Что с тобой стряслось? Ты трезв? На людной пристани не укрыться от посторонних ушей, и Барни по­ несло: ради красного словца он готов и на виселицу. — Я не хочу, чтобы мной помыкала женщина! — Госпожа Турчина,— отрезал я,— может командовать целым пол ком таких, как вы. Ступайте в прежнюю вашу роту! Как он был несчастен в душе, этот минутный победитель. Я наблюдал перемены в людях: изменился даже капеллан он не раз выказывал храбрость, заставив примолкнуть тех, кто бывало з а ­ бавляясь, прикалывал ему на спину бумажные листки или клочки’изо­ дранных конвертов. Не менялся он в одном - был ревностным законни­ ком и охранителем чужой собственности. Как-то в начале августа, под Ьсрдс Пойнт, Oiacrec Конэнг догнал меня на лошади и потребовал по­ вернуть, жалуясь, что солдаты разоряют картофельное поле. — Отчего же вы сами не подействовали на солдат? — Когда в полку анархия, слово пастыря теряет цену — Под вами не полковая лошадь,— заметил я вдпуг — Я одолжил ее у хозяина фермы, иначе мне не догнать в а с Капеллан назвал имя хозяина, в прошлом он прославился' жесто