Сибирские огни, 1974, №12

не на пули и штык, а к измене, радуется, что слышит за собой меня и сможет предать полкового в руки врага. Мон конь достигал головой ко­ лена Говарда, однажды капитан обернулся с выражением слепого азар ­ та, и азарт тут же сменился ненавистью, когда он прочел в моем взгляде подозрение. После высадки в Ганнибале Говард пребывал в смятении. Слава его старшего брата едва ли не затмевала черную славу Грина и Гарри­ са, жестокостью Говард-старший превзошел их с первых недель войны. Мы могли столкнуться с ним всякий день и на всякой миле — на окра­ ине Пальмиры, под Тэйлором или Филадельфией, у Маршалле Миллс на берегу Фэбиуса. Фигура старшего брата,— если верить молве — гиганта, одетого в кожи, как в латы, со светлой бородой, которую он не тронет ножницами, пока не въедет на лошади по мраморным ступеням Белого дома,— эта фигура преследовала Говарда ночью и днем, он опасался, что безрассудный брат открыто объявится перед ним где-нибудь среди дня. И Говард молчал, бродя по окрестностям пальмирского лагеря, молчал на совете старших офицеров полка; любая его мысль, осмотри­ тельная или чересчур отважная, могла быть истолкована превратно. Сло­ ва участия стали невозможны, друг, рискнувший выразить вслух свое доверие, сделался бы тем же врагом Говарду, как и тот, кто не скрыл осторожного взгляда. «— Капитан Говард!» — крикнул я ему, опасаясь, что мы врежемся в гущу мятежников. Он не захотел остановиться, его изрубили бы чужие сабли, если бы не спасли чужие пули: под Говардом пала лошадь. Он сразу вскочил на ноги, увидел, что и я спешился, укрываясь от ружей противника, и стал молить, чтобы я с п а с его и отдал ему коня. «— Не­ приятель ушел, капитан,— пытался я отрезвить его,— не станете же вы в одиночку преследовать два полка!» — Он посмотрел за реку, на скачу­ щих по равнине всадников, без клубов пыли под кавалерией, смотрел и, кажется, ничего не видел. Мятежники ушли, а он остался здесь со своей бессонной мукой. «— Неприятель уходит,— повторил я, дело сделано». Я еще не знал, что и он ранен в плечо; быть может, и Говард не чувствовал пока боли. Охладев, попросив у меня прощения за д у р а ц ­ к ую, по его словам, просьбу, Говард поспешил к своей роте. Но, стоя с Надин и доктором Блейком у госалт льной палатки, я заметил неподале­ ку Говарда; мундир капитана висел на суку, нательная рубаха разо­ рвана, сброшена с плеч — окровавленная, она свисала к canoiaM капитана. . — Кто перевязывает? — спросил я Блейка.— Отчего не вы. Джордж Д ж о н с т о н ,— ответила Надин.— Он сын доктора и все — Говард послал меня к черту,— сказал Блейк необидчиво.- И, кажется, подальше. Его не в чем было упрекнуть; свинцовая преграда выросла между нами, я отнял у него полк, а когда он вынужденно остановился у манежа в Чикаго и его черноволосая Элизабет, подняв на плечо сына, жалась к стремени, мы с Надин были рядом с губернатором и отцами города. Мы сохранили все, что имели, он расстался со всем, что любил, что было его жизнью. Война изнутри взорвала две семьи; Элизабет осталась одна про­ тив большой родни, презиравшей Линкольна и его солдат; I овард поте­ рял все, даже и родной штат, трубы трубили там только для патриотов Юга. Я отнял полк, а известие о брате отняло у Говарда сон и покои, предчувствие беды томило его. — Не ходи к нему,— попросила Надин.— Джонстон имеет все необ­ ходимое, он промыл рану. ТлиаМ , п Она сказала, что с самого сигнала атаки не видела Томаса, трево­ жится и хочет найти его.