Сибирские огни, 1974, №12

Полк не задержался в Ганнибале: едва подоспел плашкоут, как мы двинулись на северо-запад, в Пальмиру, оттуда, после недели боев, в Эмерсон и в^ миссурнйскую Филадельфию, у дрянной почтовой дороги, соединявшей Пальмиру и Шелбивилл. Действительность явилась нам в более черных красках, чем краски капитана Шибла. Нам открывался штат, раздираемый страстями, штат заблудший, потерявшийся в переме­ нах военного счастья, во взаимных угрозах, в страхе и неуверенности. Двигаясь по лесным просекам, со следами недавних колес и кавалерий­ ских копыт ты не знал, что тебя ждет за деревьями, даже если верный лазутчик обещал друзей или фермера, согласного продать пищу феде­ ралистам. Миссуриицы разделились на противников и сторонников раб­ ства, ферма угрожала ферме, поселение-поселению, в с а я н и к _ * г ЯяНИ- к\ н брате. Мятежный Говард с бандой всадников орудует между рекой Мис­ сури и железной дорогой. Теперь за каждым пригорком капитана Го­ варда может поджидать родной брат: уж тут, кто кого ни убей, а ма­ т е р и— слезы. И убить не просто, мистер Турчин. — Не просто, Томас, храни тебя судьба от такого! — Передо мной 3/ возник образ поляка, распростертого на скамье в карпатском замке,— Д Это Гбвард сказал о материнских слезах? Т — Нет. Капитан, как прочел газету, так и прикусил язык; за день с никому ни слова. Он и м а д а м только кивнул, когда она попросила от- ^ пустить меня на «Дженни Деннис». ; — Мадам? — Я удивился новому слову. — Так зовут госпожу Турчин. Придумал Тадеуш, а теперь во всех ротах начали: мадам. ! — Тадеуш хотел пошутить над ней, а получилось неплохо. — Тадеуш — благородный человек,— защищал его Томас; он мне решительно не уступал роты и чести ее офицеров. Я терял Томаса. Где причина? В молодости его новых товарищей, дающей чувство равенства при неравенстве звания? В том, что я отверг его, не сделал денщиком и слугой? В подозрении, что я поступил жесто- „ ко, согласившись взять полк у Говарда? Шаги Томаса затихли на палу бе, а я все еще слышу произнесенное им слово м а д а м , почтительное 0 и нежное. Мадам! Томасу, юноше, образованному первобытным и гру бым Маттуном, и не понять было, сколь многое вкладывал в это слове Тадеуш., когда впервые положил его на острый язык, поворочал в на­ смешливых челюстях и вытолкал на свет божий. Тут и намек на княжну, и признание ее независимого характера, ее , благородства, ее никем не признанных прав, а рядом сомнение в этих правах, шутовской поклон самозванной королеве полка и подозрение, не барская ли это блажь хлопотать о стертых в кровь пятках и нечистох; белье солдат. " ■ — Мадам !— сказал я, войдя в каюту,— Я слушаю вас, мадам! — Знаешь уже? — откликнулась она со смехом.— Мальчишки! — Мадам! Это повыше полкового командира. — И нисколько не похоже на маркитантку? \ — Мадам! — возмутился я сравнением. — Томас сказал тебе о Говарде? Я кивнул; с вопросом Надин, с ее встревоженным взглядом верну­ лись и ко мне заботы. — Междоусобица, спор своих, это не поход в чужую страну. Дело идет об устройстве общества; в такой войне враждуют и братья. Но в этой войне одна сторона непременно права: не о каждой войне можно сказать такое.