Сибирские огни, 1974, №12

Дымишь словами, руками размахиваешь, сосредоточенный вид делаешь. — Ну вот,— рассмеялся нормировщик.— Если вы уж догадистые та ­ кие, берите восемь. И точка. Я посмотрел на Угольникова. Он сидел неподвижно, как и Лосяков, и только щеки его пылали возбуждением, ежеминутной готовностью вор­ ваться в разговор. Шмырин скучающе отвернулся: не его цех, не его забота. Он здесь так, из любопытства. Круглое, какое-то расплывчатое лицо его раскисло, потеряло и без того нечеткие линии. — Хороший хозяин оначала приценится,— резонно рассудил Гай- футдиноз,— Нельзя такие вопросы бегом решать. — Ну, это ты зря,— подал голос Женихов,— У нас профсоюзное собрание, а не ярмарка. — Если так, чего спрашивать? — пожал могучими плечами дизе­ лист.— Вот вы, Игорь Юрьевич, справедливый человек, рабочий, я вас за это уважаю. Только зря вы больше к другим прислушиваетесь, чем к себе. Зря начальство глазами едите. Бригадир обиженно поджал губы, но промолчал. — Я прошу слова,— нетерпеливо поднял руку Глеб Угольников.— Можно, мне кажется, и восемь вышек поставить, если чужой работы не делать. Что я имею в виду? А все то же: нельзя у буровиков вышки без акта принимать. Вспомните, в каком состоянии Р-37 нам осталась. По­ лы разбитые, электропроводка оборванная, везде хлам. Но и это еще терпимо, если бы нам не приходилось отваливать по морозу глинистый раствор с полозьев, когда в нем палки, тросы, металлические бруски. Это, мне кажется, все равно, что бетон долбить. Другое дело в бригадах, где люди и на бурении, и на монтаже поработали. Там ценят нашу рабо­ ту не по приказу... — Правильно,— зашумели монтажники. — Це так,— вплелся в шум голос Тереха Оплачко.— Як шо треба вид нас — будь ласка, як шо треба вид них — ось тоби дулю! — Восемь вышек — это, конечно, трудно, но реально,— забарабанил по столу пальцами Женихов.— При условии уважения нашего труда. Так, Владимир Карпович? — Да ,— наклонил голову Совалов, и я сразу почувствовал, что главная точка в разговоре поставлена этим коротким словом. — Законное требование,— согласился Микуль Иванович.— Давайте продвигать его вместе. А если нет, газета нам поможет. Все посмотрели в мою сторону. Еще недавно я не знал никого из этих людей, а теперь так остро и радостно ощущаю их близость, наблюдаю их движения, слушаю разго­ воры. У каждого из них — свой характер, свои привычки, своя судьба. Вот прораб Совалов. Уверенные, по-крестьянски не суетливые дви­ жения. Все в его поступках и распоряжениях продумано и выверено, как у шахматиста. Действительно, Хозяин. Наверняка он в своей семье та ­ кой же — властный, деловитый, ничуть не страдающий от своего незна­ чительного роста н неброской наружности. Бригадир — иное дело. У того хозяйскую хватку заменяют стара ­ тельность, добросовестность, хорошая подготовка. Он представителен, даже красив какой-то южной, чуть слащавой красотой. По всей видимо­ сти, его заветная мечта — работать самостоятельно, единолично управ­ лять бригадой. uТерех Оплачко, похоже, покладистый, неунывающий малый. Его ми­ лый украинский выговор придает всем его поступкам какую-то детскость, распахнутость. У таких, как он, обычно нет врагов — их все любят, и в первую очередь пожилые одинокие женщины, которые ценят в мужчине прежде всего доброту. Именно такие чудаковатые добряки делают жизнь