Сибирские огни, 1974, №12

я Пушкин! Настоящая фамилия ему была Пашка Пузырьков. Это сейчас он Кручи- нин, когда книжку написал. А тогда был Пузырьков, это я точно помню. И слесарен- ком он был никудышним, несурьезным. Только и доверяли ему шплинты делать да заусеницу снимать. Толку от него не было, знал себе бегал в кружок да в стенгазете зубоскалил. Потом пропал куда-то, гово­ рили, что-то там такое начал сочинять. И вот прошло семь лет. Приходим мы в клуб, а тут народу столько сидит (больше, чем у нас в ц еху), и все про Пашкину книжку выступают. Д аж е Степан Фомич. Тебе, Фомич, небось, и не снилось, чтоб про тебя столько народу один за другим целый час говорило, хоть ты и сорок лет на заво­ де. А вот про Пашку можно. Подумать только! Степан Фомич и рядом Пашка Пузырьков! А, Клавдия?! Человек завод бросил, семь лет неизвестно где болтался, потом книжку написал. Про кого? Про те­ бя, Степан Фомич? Нет, про Пугачева! За­ чем? Что мы, про Пугачева не слыхали? Или он думает, что лучше всех про Пуга­ чева знает? Теперь так: если бы я за семь лет одну матрицу сделал, кто бы я тогда был? А ему можно! Семь лет одну книгу писать! Тут меня могут неправильно понять, что, дескать, я против этого Пашки что-то имею. Не только в Пашке дело. Мне вооб­ ще это положение не нравится. Значит, один должен каждый месяц план давать, а другой может годами в потолок плевать. Потому что он, видите ли, талант н почти что гений. И, значит, вроде бы уже не че­ ловек. А я так считаю, что все мы люди: и я, и Пашка, и ты, Степан Фомич, и жена моя Клавдия Ивановна. И все мы, если надо, выполним любую работу. Тут кто-то ска­ зал, что Пашка, может быть, будущий Лев Толстой и со временем от него, вроде бы, можно ожидать вторую «Анну Каренину». А ты, Степан Фомич, что, если надо, за месяц «Анну Каренину» не напишешь? Напишешь! Только у тебя на это времени нет. Тебе план давать надо, рубочные штампы сложной конфигурации! И ты их сорок лет делаешь, без брака, выдаешь с первого предъявления! И никто, между прочим, тебя гением за это не называет. Так что мое мнение: никаких гениев нет и быть не может, а есть только наши прос­ тые советские люди, которые и трактор сделать могут, и роман в трех сериях на­ писать. В рекордные сроки, хорошего каче­ ства и с наименьшими затратами. А в отношении Пашки Пузырькова... Нашли о чем говорить. И из-за этого кино отменили, биллиард не работает. Ну, не знаю... Пойдем домой, Клавдя. Заходи, Фомич! Л Я СТАРШЕ (нравоучение) Гражданин, а ты не хочешь старшим место уступить? Что ты озираешься? Что значит, «кому»? Мне. Почему? Ну, я, на­ верное, знаю, почему. А вот кого ты из се­ бя строишь, неизвестно. Ты думаешь, если у тебя борода до пупа, так я не вижу, что тебе со всеми потрохами тридцать пять лет? А я тебя в полтора раза старше. Я те­ бе в отцы гожусь! И имею право. Вот так. Это другое дело. А то, понима­ ешь, уткнутся в газету. Политические со­ бытия их, видишь ли, интересуют! А что вокруг делается — им наплевать. У меня вот сосед из-за границы вернулся. Так там, рассказывает, для пожилого человека ав­ тобус где хочешь остановится. Есть, зна­ чит, чему и нам у заграницы поучиться. А мы вместо того заставляем пожилого че­ ловека пятнадцать остановок на ногах трястись. И никто тебе палец о палец не ударит. Ну, погодите, стукнет вам с наше, хлебнете. А ты куда, тетка, с передней площадки лезешь? «Пожилая»? Поглядите на нее! А зачем тогда губы накрасила? Тоже мне, старушка! Не уступай ей место, девушка! Не уступай! Когда я вошел, небось, в окно глядела, а тут растаяла! Она тебе что, род­ ственница? Или, может, ты к ней в род­ ственницы собираешься? Ох, и бесстыжая молодежь пошла! В наше время парод скромнее был. Места зря не уступал. А лю­ ди, между прочим, не глупее вас жили. И хлеб собирали, и чугун варили, и воевали, и вас, сопляков, ростили. На свою голову1 И так везде!.. А ты, папаша, не бухти! Сидишь и мол­ чи! Тебе уж помирать пора, а ты на авто­ бусах катаешься! Ездок! Погоди, это мы куда приехали? Это мы где? Это какая остановка была? Стой! Мне ж е вылезать нужно. Ну-ка, пусти, ну- ка, пусти! Стой! Нажмите кнопку! Води­ тель, стой! Осади назад! Что «не имеешь права»? Не имеешь права старость ува­ жать? Хулиган! Я на тебя сейчас акт напи­ шу и все подпишутся! А? Что вы все сме­ етесь? Что вы зубы скалите? Водитель! Правь в милицию! Я их сейчас всех при­ влеку! А того с бородой, который места не уступал, на пятнадцать суток! Я пожилой, меня послушают!..