Сибирские огни, 1974, №12

ли, вялили, солили и - продавали русским, наезжавшим из старожильческих селений Казаткуля, Чинявина, Лебяжьего, Казачьего Мыса,. Говорили: ехать к татарам, в село татарское — так и, возникло название. Попутно пытаюсь решить другой лингвистический казус. Эти очерки я хотел было озаглавить одним словом — «Барабинцы». Но одумался: нельзя! Жителей Кулунды, ска­ жем, можно называть кулундинцами, а в Барабе подобное не проходит. Барабиндами во все века называли, по этническому признаку, местное татарское племя. Слово «бараб» краеведы толкуют по-разному. Одни отталкиваются от того факта, что тамгой, знаком собственности у этого пле­ мени было изображение накальной птицы сойки, которую будто бы и называли «бараб». Другие считают это слово составным: «бар» — есть, имеется, «аб» — вода. То есть место, где есть вода. Озер, болот в Барабе, правда, предостаточно. Но где же тут логика? — спорит третий. — «Бар» — слово татарское, то бишь тюркское по происхождению, а слово «а,б» — индоевропейское, иранское. Зачем бы взя­ ли его татары в свой язык, где для обозначения воды имется слово «су»? На глаза мне попался том сочинений советского академика Василия Владимирови­ ча Бартольда. О Барабе сибирской у него сказано немного, зато, в подробном описании древних поселений Средней Азии упомянуты города, с названием Бараб. Один стоял на берегу Сырдарьи, другой на Амударье. Именно там, где «есть вода»! Здесь можно дать волю воображению. Долины великих среднеазиатских рек издревле были ареной жестоких сражений, там не раз возникали и рушились государства, шло великое смешение народов. М уд­ рено ли было появиться целому слою интернациональных слов, особенно в географиче­ ских названиях? Быть может, предки наших барабинцев вышли из Средней Азии, откуда и взяли само название племени. Либо оно, это название озерно-болотистой местности, возникло уж в Сибири с ее не менее сложным и древним разноязычием. Разве не известны уче­ ным топонимы-гибриды, гидронимы-загадки, рассеянные по всей этой, не до конца еще изученной земле? А таежная птица сойка у западно-сибирских тюрков — «кукша»... Но вернемся к истории города Татарска. В конце прошлого века строители Сибирской дороги прорыли здесь осушительный канал, теперь можно было ставить большие дома. К 1911 году село Татарское достигло уж е ранга безуездного города. В 1914 году закончена постройка Кулундинской ветки. Станция Татарская стала узловой. Замена гужевого транспорта железнодорожным поощряла торговлю хлебом, маслом, сельскохозяйственными орудиями и машинами. Нахлынули «гости», заводчики из Голландии, Дании, Англии, Германии. Русские имена терялись среди десятков иност­ ранных, всех этих Вейгов, Поппелей, Крюгеров, Лундров, Петерсонов, Цибисов. Купцы Татарска имели дело и со столичными, и с зарубежными партнерами. И главным экспортным товаром было отменное барабинское масло. Это удивительно! Многими свидетельствами путешественников отмечено в истории безалаберное, подчас варварское отношение сибиряков-старожилов к своему скоту. Коров зимой держали под навесом с тремя легкими стенами. В первые годы Советской власти при­ сланные в деревню специалисты зачастую начинали с того, что уговаривали какого- нибудь покладистого мужика пристроить к такому навесу четвертую стену, сделать двери, чтобы можно было привести сюда крестьян и показать им, как хорошо скотине в утепленном хлеву, как от этого повысились удои даж е без дополнительного корма. Большеголовая, -низкорослая и вислозадая сибирская коровенка! стойко переносила все лишения, хозяину обходилась дешево, но зато уж молока от нее не жди. Годовой удой в 700— 1000 литров был в те времена обычным. И при всем при этом Западная Сибирь, в первую очередь Бараба, слыла краем крупного молочного скотоводства, а здешнее масло завоевывало европейский рынок, успешно конкурируя со знаменитым датским. Непаханые луга давали стадам обильный корм, а неповторимый набор барабинских трав придавал молоку и маслу загадочно­ прекрасный вкус.