Сибирские огни, 1974, №11

своей кровью выручать их императора, в ружейные дула и в кивера они, из любви и гостеприимства, вставляли зеленые ветви. До этого утра поручик во множестве встречал мадьярских крестьян, лавочников, ремесленников на пороге их домов и мастерских, видел мол­ чаливых, не подобострастных жителей деревень и карпатских местечек. Если кто и бросался к офицерам с любезностью и услугою, то это был богатый купец, или трактирщик, или меняла в ермолке, вынужденный несчастным опытом искать и менять любого господина. Перебирая в памя ­ ти сотни мужицких лиц,— ибо они были теми ж е мужиками, только на мадьярский манер,— поручик недоумевал и огорчался, что лица эти мрачны и угрюмы, что и нуждающиеся мадьяры смотрят на манер к а в ­ казских горцев. Хотя поручик был не юноша, прожив на свете 27 лет, и книг прочел больше, чем иной дворянин, обласканный рождением и про­ свещенной средой, хотя главной целью своей жизни он выделил с п р а ­ в е д л и в о с т ь , понимая ее горячо, но неясно, отчасти из французских книг, а более всего из наблюденной им российской жизни,— в одном он оставался юношей: еще никогда его не бросал, как щепку, враждебный поток, еще он верил, что и он сам , и его батарея, и в сякая его пушка су­ ществуют как бы сами по себе и сделают только то, чего он сам пожела ­ ет, и непременно сл уж а добру и человечеству. «А утром их полк крестила война. Именно крестила, тут лучшего слова не подберешь: правда, две жалкие пушчонки, стрелявшие малыми ядрами, сразу и умолкли, зато мушкеты мятежников пронизывали свин­ цом расположение полка во всех направлениях, будто мадьяры встали по кругу за каждой скалой, под прикрытием дубов и буков. С мушкета­ ми, с пиками и саблями они шли в близкую самоубийственную атаку, ре­ шив пасть или победить. Пушки стреляли ядрами, потом шрапнелями, но случалось, артиллеристы и штыком отражали неприятеля. В с е сме­ шалось, д аж е и сам а я исправная карта к полудню не помогла бы уста­ новить, где кто стоит, в довершение всего, среди деревьев и кустарников заметались и австрийские рекруты в неуклюжих холщовых сюртуках и колпаках. Напрасно пытались остановить их конные офицеры и худой, скуластый темноликий австрийский генерал, более похожий на татарина, чем на европейца. «Поручик не раз за долгий день видел мятежников близко, их нас­ пех переделанные австрийские мундиры, охотничьи кафтаны и куртки, домотканое крестьянское платье, их кремневые мушкеты, сабли и вилы. Ка залось, такая армия не должна бы удержаться против обученного про­ тивника, а, между тем, поручик убедился, как они упорны и сильны. «К сумеркам бой улегся, но не закончился, и эта недовершённость сражения, сознание, что неприятель не бежал, а притаился и, зная здесь всякий овраг и мостик, тропу и дом, накапливается для новой атаки, это ощущение неизбежного, будоражило, гнало сон ото всех, кроме бывалых солдат и их полкового командира. Бой стих, конно-артиллерийская бата­ рея расположилась в фольварке, господский дом из черного камня, пост­ роенный не слишком давно, но с покушением на средневековую замко ­ вую старину, был темен и пуст. Отсюда, из таинственных недр замка, с тяжелой, будто из красного камня вырубленной мебелью, с неживым блеском золоченых рам, поручик не жд ал беды и был до крайности удивлен, когда в ответ на удар колокола в башне вспыхнул и погас голу­ боватый свет. Потом свет мелькнул этажом ниже, еще ниже: кто-то спу­ скался вниз, со свечой в руках. Сон отлетел, поручик надел сапоги, наки­ нул мундир, сунул за пазуху пистолет и с зажженной свечой направился в глубь замка. Он миновал обшитый дубовой панелью коридор, прошел несколько комнат, то ступая по коврам и темным шкурам, то играя отра­ жением свечи на вощеном фигурном паркете, и попал в биллиардную, с массивным столом и белыми шарами в таком живом расположении, буд