Сибирские огни, 1974, №11

Турчин облегченно засмеялся . — Он там со своей взбалмошной бабой,— ска зал Крисчен,— к а ­ кая тоска, при ней говорить о делах! Турчин открыл саквояж , вынул изданную Уолшем книгу. — Мне необходимо передать это Линкольну: здесь собраны мои военные и политические пиесы, в них нет роли для Лоры Кин! Я хочу вручить книгу президенту, вот, собственно, и все. Д а не смотрите вы на меня с таким сожалением : я не маркиз Поза, голубчик! Но уже порвалась связь: Крисчен смотрел мимо Турчина, ск ол ь ­ знул отсутствующим взглядом по стене с пригашенными светильника­ ми, по темной, мелькнувшей в коридоре фигуре и отправился за женой Турчина, а генерал, огорченный его внезапной холодностью, рассеянно вошел в’ ложу. Он хотел отыскать внизу за барьером Надин, увидеть, как Крисчен поманит ее и она скользнет между кресел, склонив голову, и мужчины будут смотреть ей вслед, будто она не помешала им, а ока ­ зала милость, пройдя мимо. И женщины будут смотреть прищурясь, с необъяснимой тревогой, не сразу находя колкие, злые слова. Зал был во всплесках смеха, в гомоне, в возбужденных же стах , в радостной беспечности. Это был словно иной мир, чем тот, из которого только что явился генерал: где метался за вязами -большеголовый уро­ дец, и падали первые капли дождя , и -била копытами в утрамбованную землю кобыла красавчика-актера, а глухая кирпичная стена театра Форда уходила вверх, в темноту, как огромный загрунтованный холст, па котором творцу только еще предстояло писать фреску о виноватом и окровавленном мире. Зде сь воздух начинен духами, запахами кремов и пудр, наэлектризован трущимся шелком, завистью, враждой, при­ молкшими на время, отведенное для смеха. Сцена в огнях и две фигур­ ки на ней — прославленная Лора Кин и комик Гарри Хаук ; он лихо з а ­ цепил большими пальцами рук подтяжки и выкрикивал реплики нена­ турально громким голосом. И надо всем этим, через зал, ложа прези­ дента. Просторная, из двух соединенных лож , с убранной перегородкой, как на старых фрегатах, когда снимают каютные переборки для удоб­ ства орудийной прислуги; мягко подсвеченная бронзовой люстрой с матовыми шарами, ложа президента словно пЛыла над залом, и склад ­ ки трех полосатых флагов, и волнистые портьеры, казалось, колыхались, наполняясь ветром и набирая скорость. В кресле сидел Линкольн. Он так высок, что, и откинувшись назад, возвышается надо всеми в ложе. И невозможно понять, что связывает этого исхудавшего человека с профилем мудреца и сатира, и суетную, одутловатую женщину в аляповатых цветах на голове. Может быть, тому виною расстояние и рассеянный матовый свет, по Турчину показалось, что президент устал и страдает, что^ему нестер­ пимы принужденное, чопорное молчание ложи,' среди всеоощего в е с е ­ лья, и невозможность сосредоточиться, думать о своем. Турчин д аж е привстал от внезапной мысли, что Линкольн был бы рад послать к черту театральную мишуру, встретиться с ним, пожать ему руку, устро­ иться в темном фойе, поговорить о деле, сморозить что-нибудь этакое, о чем долго будут шуметь газетчики, посмеяться, наконец, над генера­ лом, который доставил ему немало хлопот, и думать, думать, думать, поглаживать длинными пальцами книгу, изданную Уолшем, чуть подер­ гивая впалой щекой и ка с аяс ь ладонью плебейского хрящеватого уха... Но уже открыла дверь ложи Надин, а мистер Тренчард, американ­ ский кузен, которого изображал первый комик театра Форда Гарри Х а ­ ук, отчаянно, в манере истинного янки, натянул подтяжки большими пальцами рук и так задиристо закричал вслед покидавшей сиену Лоре Кин, что зал разразился хохотом и аплодисментами.