Сибирские огни, 1974, №11

заторопился. Уж е усадив жену, он сунул сержан ту пятидолларовую бумажку. — Взаймы ! Только взаймы ! — горячо заговорил Барни О ’Мал - лен,— Иначе не во зьму , иначе я оскорблюсь. Вы ж е знаете мой необуз­ данный нрав! — Впрочем, деньги уж е лежали в его кармане, и говорил'он больше для зевак , чем для Турчина,— Иначе это черт знает что: мило­ стыня! Вы с мадам должны прийти ко мне в гости! — Он повторил свой адрес. — Не милостыня, сержант, а долг, долг чести,— ск а зал генерал, вы ­ ручая ирландца в г л а з а х зевак . Откинувшись в глубину кэба, они ощутили свою отдельность от толпы; жизнь громыхала снаружи, как шрапнелью и беглым ружейным огнем, колотила в кожаный верх экипаж а медью оркестров, взрывами праздничных петард и шипением шутих. Надин застегнула на муже мундир, пальцы ее успокоительно и благодарно чувствовали под мун­ дирным сукном его тело, не тяжелое, не вялое, а порывистое и сильное. Она опасалась, что муж, ск в о з ь опущенные веки, все еще видит перед собой незнакомую жену с ержан та Барни и ее рыжеволо сых детей. Им, Турчиным, это счастье не дано: так было решено еще в Польше. Теперь и подавно поздно: через год ей сорок, он на четыре года старше. Годами сни не сходили с седел, грубея в бедрах, выносливая, терпеливая их плоть черствела, сбивая сь все т уж е . Теперь о детях и думать нельзя, и потому думается, думается, думается с помутняющей сознание тоской. Надин прижалась к мужу и поцеловала его, перебив дыхание, нетерпе­ ливо, молодо, будто не в минутном укрытии, а в самом начале долгой ночи. Лошади свернули влево, в аллеях уже сиренево смеркалось, копы­ та мягко ступали по утоптанной земле. Возница натянул вожжи , сомне­ ваясь, ехать ли дальше, и Турчин крикнул, чтобы ве з к самому входу в Белый дом. И снова на миг, но остро, раняще, Турчину подумалось, что предприятие его безнадежно, он опоздал и к а р к а е т среди вс еобще­ го ликования; что он, иммигрант, не может возвыситься до народного ощущения торжес тва и радости победы; что он старе ет и брюзжит, чи­ тает проповеди, когда пришел час джиги и благодарственных псалмов. От Белого дома их отделял обширный газон и прореженный строи деревьев. Навстречу уже'спешили полицейский и кто-то в темном сюр ­ туке, с шляпой в поднятой руке, не то з а зы в а я кэб, не то у грожая , что­ бы он не двигался дальше, к д вух этажному белому зданию с иониче­ ским портиком. Кэбмен предпочел развернуться и, получив от генерала монету, покатил назад. Турчин не успел осведомиться у полицейского о Линкольне, как вперед вышел смуглый красавец. Генерал узнал его: молодого чикаг­ ского дельца, майора, который слишком быстро оставил армию, но пре­ успел в политике. — Вы к президенту?! К а к а я ж ало ст ь ! Он только что отправился в театр... Лора Кин... прощальная гастроль,— зачастил отставной майор. Ьго трясло от а з арт а , от тайного злорад ства и предчувствия неудачи, которая должна , непременно должна постичь бесшабашного, дерзкого генерала, а з ар т подогревался и присутствием Турчиной: она старше майора, но всякий раз, когда он встречал ее, в нем поселялось горькое чувство обделенности, сознание, что этой гордой осанки, этих длинных, безукоризненных рук и удивительной законченности бледного, полуот­ крытого рта, ее серых глаз, всей ее прекрасной, естественной плоти ему ие перекупить за все богатства железнодорожной компании, не вытор­ говать у бога, у судьбы, у бородатого генерала с речью родовитого то- Президент в театре Форда, но не с Грантом, нет, мистер Турчин, их жены не ладят. Го спожа Грант полагает, что отныне все взгляды