Сибирские огни, 1974, №11

дать «е одни изученные исторические фак­ ты, но и весь «самоконструирующийся» ма­ териал памяти, хранившийся в ее запасни­ ках». Далее автор, подробно опираясь как на признания В . Пановой, так и на текст «Феодосия» (это лучшие страницы эври­ стической части «Рождения книги»), убеж ­ дает « а с в «непременной противоречивости эмоционального начала, непосредственно возбуждающего деятельность творческого воображения». Строй чувствований писа­ теля — одно из важнейших реальных выра­ жений мировоззренческих позиций, и. его никоим образом не следует подменять (как это случается в критике) представле­ ниями о мировоззрении художника лишь как о характере его взглядов, о свойствах одной только рассудочной сферы. Автор «Рождения книги», как и все его герои, преклоняется перед воображением художника. Четыре беседы о творческом процессе, проведенные автором, как и большая часть материала, помещенного в эвристических разделах, возвращают чи­ тателя то к актуальным проблемам доку­ ментальных жанров, то к проблеме факта и вымысла, то к тому, в каких непрямых, опосредствованных формах находит выра­ жение ленинская теория отражения. Персонаж Федина писатель Пастухов высказывает мысли и Федина, и Оклянско- го (и мои), когда говорит: «Но вот что я твердо знаю: реалисты Б альзак и Толстой « а с обманули. Это самые фантастические художники из всех, какие были. Они сов­ сем не занимались копированием подлин­ ной жизни. Именно поэтому они убеждают больше самой жизни». Сам Толстой говорил, что он бы сты­ дился печататься, ежели бы весь его труд состоял в том, чтобы списать портрет, ра­ зузнать, запомнить. И в. той ж е беседе К. Федин напоминает высказывание Гоголя: «В се извлеченное из вашего мира художник сперва заключает в душу, а уж оттуда, из душевного родни­ ка, устремляет его одной согласной тор­ жествующей песней». Напомню слова Горького из переписки с молодым Фединым, которому на минуту привиделось, что «чистый вымысел» про­ тиворечит реальности: «Липендин, Шенау, Мордва,— писал Горький (речь шла о ро­ мане «Города и годы »),— все это не «чи­ стый вымысел», а именно та подлинная реальность, которую создает лишь искус­ ство, та «вы тяжка» из действительности, тот ее сгусток, который получается в ре­ зультате таинственной работы в о о б р а ­ ж е н и я художника. Если Вы — ху д ож ­ ник, все, что Вы когда-либо узнали, будет Вами, но незаметно для В ас, превращено в то, что Вы назвали «чистым вымыслом». И еще, чтобы вернуться к тому, что все­ гда является подлинным содержанием ис­ кусства, напомню Ван-Гога: «Действитель­ ность — вот истинная основа подлинной поэзии»,— утверждал художник, которого готовы были обвинить в формализме. Ван- Гог признавал, что сам преувеличивал, иногда изменял мотив, но все-таки не вы­ думывал картины всей целиком. «Напро­ тив, я находил ее (картину, ситуацию) уже готовой в природе. Весь вопрос в том, как выудить ее оттуда». На протяжении последних лет читатель смог прочесть немало трудов, посвященных проблемам литературного творчества. «Рождение книги» становится в ряд с та­ кими произведениями, как «В лаборатории писателя» П. Медведева, «В мастерской художника слова» А. И. Белецкого, «Ми­ нуты поэтического вдохновения» А. Миро­ нова и др. Книга Ю. Оклянского содержит оригинальные документы — четыре беседы с писателями. Помимо того она собрала значительный материал по разным аспек­ там проблемы творчества, в том числе и разработанный учеными современных спе­ циальностей — до кибернетиков включи­ тельно. Безусловно, автор внес кое-что но­ вое в разработку темы. «Рождение кни­ ги »— интересное и увлекательное чтение. Но дозволено спросить: не настало ли время для подведения каких-то итогов? По крайней мере, для системного обобщения коллективных знаний о художественном творчестве? Я не жду от автора следую ­ щей книги готовой, всесторонне развитой концепции художнического творчества (а «рецепты» — заранее отвергаю ). Но доко­ ле ж е высказывания о творческом литера­ турном процессе, вырастающие до размера книги, будут мысленно сопровождаться подзаголовками, звучащими как извинение: «К вопросу о...»? Адресую сходную жалобу к автору «Рождения книги». Например, он придает огромное значение обратным связям лите­ ратуры с действительностью. Но напрасно стали бы мы искать в его текстах эмпири­ ческие ряды, подтверждающие этот тезис. Фактическая сторона сводится к шуткам, вроде признания Л . Н. Толстого, что п о - е л е т о г о , как Тургенев написал своих женщин, эти женские типы появились и в жизни. По-моему, время подошло: пора бы познакомить читателя если не с рядами фактов и цифрами социологических иссле­ дований, то, по крайней мере, с хорошо аргументированными рассуждениями о том, какое влияние на мышление людей последующей эпохи имели о т к р ы т и я... Окажем, теория относительности Эйнштейна и художественная эпопея «Тихий Дон».