Сибирские огни, 1974, №11

Р Е ВО ЛЮ Ц И Я И П РО С ВЕЩ ЕН И Е МАСС 173 лось более 1 млн. человек, а число уча­ щихся достигло 10 млн.». В 1928— 1932 гг. было обучено 29 млн. неграмотных, в зн а­ чительной степени это удалось достигнуть благодаря культпоходу, который А. В. Л у ­ начарский назвал «одним из самых ярких проявлений культурной революции». Перед читателем книги проходят карти­ ны ожесточенного сопротивления классово­ го врага, и в первую очередь кулачества и церковников, видевших в работе учите­ ля и культармейца прямую угрозу для се­ бя. В. Куманев приводит имена павших героев битвы за просвещение народа. Еще одним ярким сюжетом является ис­ следование истории культурного шефства города над деревней. В. Куманев — один из первых авторов, изучающих эту в аж ­ ную проблему, раскрывающих роль куль­ турной деятельности в укреплении союза рабочего класса и трудового крестьянства. В книге показывается неразрывная связь обучения грамоте с общественно-политиче­ ской и экономической жизнью страны. Индустриализация, коллективизация сель­ ского хозяйства были бы невозможны без широкого наступления на неграмотность как в городе, так и в деревне. При этом осуществлялся классовый принцип — в пер­ вую очередь обучались рабочие, члены партии и комсомола, допризывники, жен- делегатки и батраки. Неграмотность масс являлась почвой политической пассивно­ сти, почвой для бюрократизма и других отрицательных явлений в государственном аппарате. Подчеркивая эту связь, автор приводит глубоко волнующие слова А. В. Луначарского: «Сколько ошибок де­ лается, сколько мерзавцев выдвигается вперед, которые позорят рабоче-крестьян­ ское дело, только потому, что народ негра­ мотен». Д ля судеб революции, отмечал нарком, не менее опасным, чем физический голод, является голод духовный. На первый взгляд, мож ет показаться, что ликбез не оказывал прямого влияния на хозяйство. Однако, по расчетам С. Г. Стру- миляна, одного из первых исследователей взаимозависимости экономики и народного образования, экономический эффект лик­ видации неграмотности и начального обу­ чения уж е к 1934 г. по стране превысил 5 млрд. рублей в год (С. Струмилин. Избр. произв., М., 1964, т. 3, стр. 84). Исследование В . Куманева опирается на огромное количество статистического мате­ риала. Трудность задачи заключалась не только в отсутствии сводных данных по стране в целом, а порой и по отдельным регионам, но и в преодолении частых не­ точностей и противоречий. «Цифровые дан­ ные документов того времени,— справедли­ во указы вает автор,— требуют осторожно­ го подхода». К сожалению , В. Куманеву самому не всегда удается достаточно критично по­ дойти к цитируемому документу. Так, на стр. 92 говорится, что в 1919 г., по непол­ ным данным, в РСФСР на 100 млн. прихо­ дился 21 млн. неграмотных, на стр. 139 приводится цифра 42 млн. неграмотных в охваченных в 1920 г. переписью губерниях РСФСР. Нужно сказать, что действитель­ ное число неграмотных было значительно выше. По данным Всероссийской переписи населения 1920 г., из 136,8 млн. населения страны грамотных было немногим бо­ лее 30% . Автор сопоставляет итоги трех перепи­ сей (1897, 1926, 1939 гг.), опуская перепись 1920 г. На наш взгляд, данные переписи 1920 г. как раз и могли бы стать недостаю ­ щей точкой отсчета. Нужно учитывать такж е, что переписи не имели единой ме­ тодики определения грамотности, что иск­ лючает полную сопоставимость их резуль­ татов. Если, например, критерий умения читать оставался при всех советских пере­ писях почти неизменным, то по-разному оценивалось умение писать. Так,- в 1920 г, грамотный должен был уметь записать текст, в 1926 г.— хотя бы свое имя. Таким образом, критерий грамотности был снижен. Следует отметить, что некоторые выво­ ды автора недостаточно точно аргументи­ рованы. На стр. 198, например, В. Куманев утверждает: «Ежегодный выпуск окончив­ ших школы грамоты для взрослых пример­ но соответствовал росту неграмотности за счет молодежи, не охваченной школой». Естественно, возникают вопросы: насколь­ ко «примерно» было это соответствие? Как долго оно имело место? Ведь перепись 1926 г. зафиксировала более высокую гра­ мотность населения, чем перепись 1920-го. Отсюда следует, что стабилизация негра­ мотности могла иметь в этих условиях лишь частный, кратковременный характер. В целом книга В. Куманева заслуживает высокой оценки. Достоинство ее заключает­ ся в широком и комплексном рассмотре­ нии избранной проблемы. Жизнь повыша­ ла требования, предъявляемые к ликвида­ ции неграмотности. Мысль о том, что содержание грамотности, просвещения меняется в зависимости от конкретных условий и потребностей общества, находит в книге В. Куманева свое отчетливое вы­ ражение. Оценивая итоги изучения истори­ ческого опыта ликвидации неграмотности, широкой борьбы за просвещение масс. В. Куманев не пытается изобразить полное благополучие и решенность всех поставлен­ ных жизнью вопросов. Теоретическая и практическая значимость подобных иссле­ дований несомненна, ибо проблема ликви­ дации неграмотности — одна из острейших проблем современного человечества. Сегод­ ня на Земле около 810 миллионов — треть всего взрослого населения — неграмотных (см. X. Байнхауэр, Э. Шмакке. Мир в 2000 году. М ., 1973, стр. 27). Книга В. Куманева подводит нас к мыс­ ли о том, что дальнейшая перспектива изучения истории просвещения народных масс в нашей стране лежит, главным об­ разом, в области его социологических, ка­ чественных характеристик.