Сибирские огни, 1974, №11

Но он молчит. Он все узнал давно. Не пламя в нем, а только трепетанье. И все-таки томит его желанье — вновь женщину вернуть на полотно... Как жаль... он написал ее давно... БРАНДЕНБУРГСКИЙ КОНЦЕРТ ИОГАННА БАХА Когда уже нечему больше случиться, когда за окном ни звезды, ни просвета, когда даже ветер уже не стучится, пытаясь добраться в ночи до ответа. Когда на столе засыхает посуда и сумерки даже огнем не прогонишь, я жду тебя, кантор... И вот оно — чудо! — две флейты и скрипка приходят на помощь... Когда уже нечего больше услышать, все сказано, спрошено, взято, забыто, когда, как дожди по заржавленным крышам, скребется и плачет слепая обида. Когда даже слушать и тошно и трудно, и этого даже словами не скроешь, я жду тебя, кантор... И вот оно — чудо! — две флейты и скрипка приходят на помощь... * * * Я не придумываю строчек. Мне только руки протянуть, и вот они — слова пророчеств, тревожно бьющиеся в грудь. И вот они — листва и тени, сирени удивленный дождь... Мир как споткнулся. На колени упал. А ты себе идешь. Идешь и чувствуешь блаженство знать на всю сотню лет вперед, что только жажда совершенства тебя когда-нибудь убьет! * * * Я сети сплел тебя поймать. Я сплел их зло и гибко. Я тридцать лет тебя ищу, слежу твой тайный путь. Слежу за облаком, оно — тепло твоей улыбки. Слежу за снегом — так белы плечо твое и грудь.