Сибирские огни, 1974, №11

Геннадий Прашневич ЛЕБЕДИ В. Астафьеву Я видел, как утром, над серым болотом, кочкарником, марью, оставив исслеженный красными палами берег, сентябрьскую тишь распугав и привстав над водою, одна за другой поднимались тревожные птицы. Тяжелые птицы, красивые птицы,— обрывками пены, обломками льдов, голубым опереньем, счастливым и нежным, они восходили над марью, над темным болотом, а мы оставались, лишенные крыльев и пенья... Когда-нибудь в поле, а может, в машинах, а может, на водах ударит по сердцу то ль страх, то ль провиденье смерти. Так что же мы вспомним — то ль женщину! то ли удачу! то ль белое небо и птиц, рассекающих небо!.. Ах, кто это знает! Ах, кто это может провидеть! Пески осветились и канули в темную воду... А лебеди машут, и машут, и машут крылами, и их отраженья, сияя, плывут над болотом. ХУДОЖНИК Художник, написавший дивный лик своей жены, давно с женой развелся. Он странствовал. Сдавался и боролся. Ему за сорок. Он уже старик. Всего достигнув, он живет в глуши,— зачем ему пустынные палаты, в которых нет ни сердца, ни души! Он прост и добр. И этому здесь рады. Он бродит по дорожкам... Дрогнет лист,— он восхищен!.. Он слушает, как птица кричит под крышей... Хочется молиться тому, что мир и трепетен и чист! И все-таки бывает, что рука вдруг ноет, ноет, тянется то к листьям, то к лужам — в них проходят облака — то, обреченно, к выброшенным кистям. И хочется взять кисти и писать. Урвать еще кусочек наслажденья. Вернуть давно ушедшее виденье, чтоб легче было чувствовать и спать...