Сибирские огни, 1974, №11

Роулэнд и окрестил меня Турчиным, без умысла, из бессилия перед неудобным именем Турчанинов. — Меня об этом еще в Кестль-Гарден предупредили: Клифтон Янг. — Иногда и такой человек, как Янг, присоветует дело.— Они с Янгом не ладили.— Я бы и доллара не доверил нашим соседям;они могут всю землю перекопать в поисках денег. — Я им спасибо ск ажу ; лошади не берут, пусть хоть воры слома ­ ют землю. — Не всюду ж е у вас деньги лежат. — Под каждым квадратным футом земли — золотой! Он не верил мне и все ж е обшаривал землю мучнистыми глазами, смотрел туповато, как человек медлительной, задержанной мысли. Как- то я сказал ему, что деньги уже в банке и мы спим спокойно, Роулэнд хмыкнул, видно, он знал каждый мой шаг, имел приятелей, осведом­ ленных во всем. Я стоял боком к нему и его лошади, врубаясь топо­ ром в ствол сосны. — Пустяки, Турчин, вы не переступали порога банка. — Поостерегитесь, Роулэнд, как бы вас не пришибло. — Не похоже.— Он не сдвинулся и на дюйм.— Скорее вам придет­ ся отступить, вы с подветренной стороны. И правда, я отскочил, дерево упало между нами, лошадь со страху вздыбилась. — Изведете вы лес, Турчин,— Роулэнд с сожалением смотрел на дрожащие от падения ветви. — Мне дерево необходимо, много строить придется. Не покупать же лес на стороне, когда своего много. Очень я огорчил Роулэнда; он соскочил на землю, что-то ухнуло в его выпяченной, астматической груди: — Хочу вам дать совет, Турчин: воля ваша, послушаться или пренебречь. Не знаю, какой вы держитесь веры, но должна ж е быть у вас своя вера.— Я кивнул: во что-то веровал и я.— Зде сь не приживет­ ся семья, которой никто не видит в церкви. — Я — православный по рождению. Не в костел же мне! — Ра зумеется,— согласился он после раздумья.— Вы джентльмен и не поступите против чести. — Честь превыше всего: я ведь еще и полковник. Он отпрянул, не шучу ли я? В России д аже и генеральское звание не было так редко и громко, как здесь степень полковника. — Гвардейский полковник,— подтвердил я,— Ветеран и при уче­ ной медали за Академию Генерального штаба. Хотите, покажу. Серебряная медаль с нами, в кожаном походном сундучке, я не имел причины расстаться и с ней, как расстался с мундиром, бросив его в Атлантйк в один из бурных дней, когда и отчаянный матрос не кинется за борт, к мелькнувшему в волнах золоту. — Мистер Турчин,— ска зал Роулэнд почтительно,— в Нью-Йорке есть и православная церковь. Наденьте лучшее ваше платье, и соседи убедятся, что вы отправились в божий дом. — И распотрошат ферму, отыскивая клад? — Я присмотрю за фермой. Морозы и снег отрезали нас от земли. Тепло в доме держалось, пока в чугунной печи горели дрова. Надя исхудала, лицо ее обветри­ лось, сухие губы сравнялись цветом с лицом, в ней появилось выраже­ ние неутоленной ж ажды , нетерпения, какая-то цыганская, гибкая отча­ янность при серых глазах и светлом волосе. Я любовался ею и на зим ­ нем солнце, и при скупом фитиле, и в прыгающих бликах у распахну­ той печной дверцы, любовался жадно и виновато, будто взял не свое,