Сибирские огни, 1974, №10

Мы,— говорят,— загибались как дурачки, рвали, на руках вон мозоли, ногти о картошку пообломали, а теперь...» ' — Да, знаете, нехорошо как-то получилось,— тихонечко, опустив глаза, промолвила «сероглазка».— Мы, как старосты, оказались в слож­ ном положении. Подгоняли ребят, как-то не хотелось отстать от другой группы. Кто лодырничал — прорабатывали. А теперь нам говорят— вь. тоже заодно с ними... Тоже нас обманывали... — Так, так,— подтвердил и «морячок».— В конце концов вас мож­ но было бы понять, если бы вы сказали: ага! Наоставляли картошку в гнездах — значит давайте-ка еще раз пройдите по полю и подчистите. — Да, да,— подхватила «сероглазка».— А то... какое отношение имеет одно к другому? Плохо убрали свое поле, так вот вам, мол, нака­ зание— перебрать картошку и засыпать в хранилище. «Где тут логика, непонятно»,— говорит вон Кацевич из моей группы. «Все верно,— думал Смирнов, плотно сжимая зубы и как бы окоче­ нев.— Они правы... И остается одно— признать их правоту и сказать... сказать... одним словом, попросить прощения...» Но боже мой, как это нелегко — признаться! Ведь это же... это же означает — на колени встать?.. «Но... а как иначе? Ведь ты же струсил, испугался сказать правду, обманул их. Как же иначе?» Стыд, злость, досада, чувство вины, гордость— все это мигом про­ неслось в нем, и осталось одно — надо по совести! Он видел и чувствовал, что и старосты, и все студенты, все лежа­ щие и сидящие на нарах, стоящие в проходе и в дверях,— все они ждут; прекратилась игра на биллиарде, перестали тасовать карты, выключили приемник, оторвались от книг читающие... — Да ,— почти шепотом произнес он,— я ошибся... Председатель еще тогда, вначале, сказал — как только уберете картошку, так и поеде­ те... А я не уточнил, не уяснил себе, что значит «уберете», понял так, что... как только выкопаем все поле, так и... Мне ведь ни разу не прихо­ дилось так вот руководить, организовывать... дело непривычное... Ну а вчера...— Он перевел дух и, тряхнув головой, закончил: — Вчера, ко­ нечно, горячку спорол. Придумал черт знает что. Затмение какое-то...— Тут он на мгновение поднял глаза и встретился со взглядом «сероглаз- ки». На лице ее было самое пристальное внимание и... да, да, он не ошибся! — сочувствие. И, уже говоря как бы только ей одной, выдохнул самое трудное: — Так что уж извините меня... — Ну, вот и скажите это им всем, объясните,— после общего минут­ ного молчания предложил «морячок» и кивнул в сторону зала. — Ну, знаешь!..— возмутилась вдруг «сероглазка».— Ты уж готов человека...— Она не нашла подходящих слов, она хотела, видимо, ска­ зать: «Готов человека окончательно добить», или что-нибудь в таком духе. Но вместо этого сказала: — Совесть надо иметь!.. И ловко вскочив на сцену, обернулась к залу, подняла руку: — Товарищи, товарищи, внимание! — зазвенел в зале ее голос. И, порозовев от волнения, «сероглазка» поразительно просто, как-то «по- домашнему», что ли, изложила суть дела и содержание только что слу­ чившегося разговора. А под конец призвала всех: — Ребята, ну, ошибся человек, ну что же теперь...— И неожиданно обрушилась на «математи­ к а » :— Что ты, Кацевич, ворчишь гам? Что ты агитируешь? Ты — что? Никогда не ошибаешься?..— И повторила: — Не ошибаешься?.. Да не хо­ чешь— не ходи! Без тебя управимся!.. Пошли, девочки!.. Честное слово, что уж мы будем мелочиться! Вы посмотрите — сколько мы ее выкопа­ ли! А тут осталось перебрать и засыпать — тьфу! А в другом углу зала тоже горячо говорил что-то парням Слава. «.Математик» и его дружки что-то еще выкрикивали и ворчали, не