Сибирские огни, 1974, №10

Он еще долго разъяснял Смирнову, что значат слова «пока не убе­ рете...» Ошеломленный Смирнов думал — что это? Обман? Наглый об­ ман? Или... недоразумение? Или этот матерый квадратный мужик счи­ тает его, Смирнова, дураком, которого можно водить за нос? Или он, Смирнов, действительно, балда балдой? Не понял тогда, что разговор шел не только о том, чтобы выкопать, но и о том, что и прибрать, ссы­ пать в хранилища. — Так не годится, — говорил между тем председатель, сердито поглядывая на Смирнова, сидящего почти с отвисшей челюстью. — На­ копали ее — горы! И оставили на полянке. А синоптики вон обещали похолодание, снег обещали не сегодня-завтра — тогда что? Пропадет картошка. Копали, копали, деньги вам заплатим, а она пропадет. Не-ет, дорогие товарищи, это не дело!.. А Смирнову вспомнилось, как и бригадир тогда, вечером, когда вышли от весовщика, тоже говорил — вот еще перебрать картошку да засыпать... Может, бригадир и надоумил председателя — пусть, мол, еще и засыпят, чего их рано отпускать?.. А еще вспомнились Смирно­ ву слова «математика»... Когда шли из бани, «математик» этот, пом­ нится, спросил — а есть ли письменный договор, что нас отпустят, есть ли расписка председателя?.. Тогда Смирнов фыркнул, возмутился эта­ ким формализмом, этаким пристрастием к бумажкам у семнадцатилег- него парня... А выходит, зря фыркал, выходит, этот «математик»-то ку­ да опытнее, практичнее его, Смирнова, оказался. Бумажка, может быть, и действительно была ни к чему, а вот уточнить детали он дол­ жен был, раскрыть смысл формулировки «как только уберете» — он обязан был... «Конечно, это я во всем' виноват, я и больше никто,—думал Смир­ нов, медленно, как во сне, спускаясь по ступенькам конторского кры­ лечка. — Не понял, не уточнил... Когда хлебушко в амбаре, вот тогда — «убрал». Будто я тем только в жизни и занимался, что хлебушком да амбарами!..» И тут его мысли обратились к студентам — что он им-то скажет? Извините, мол, ребята, ошибка вышла... Да кто же ему поверит? А ес­ ли и поверят, то каково им-то? Как они на меня-то после этого будут смотреть? Смирнов топтался на конторском крылечке, идти на поле к студен­ там ему не хотелось. Перед ним лежала, уже ввечеру, площадь с ко­ лодцем в центре и с магазином на углу. И вспомнилось Смирнову, как он ждал у магазина Алексея Григорьевича, забежавшего за вином, и как мужики рассказывали анекдот о незадачливом мотоциклисте... «Нелепая случайность, — думал Смирнов, — и живому человеку свернули шею. Так вот и тут... Такая же нелепая случайность...». «Случайность ли? — спорил он с самим собой. — Не выгоражива­ ешь ли ты себя?..» Так он торчал у конторы и ругал, и обвинял себя, а потом, когда подошло время ужина, поплелся к столовой и все думал — что я нм скажу? В столовой, однако, студентов не было, и он пошел на поле,, в дальний конец его, встревоженный еще и мыслью — почему они на ужин не идут? А когда подошел, то увидел такую картину. На краю поля, у ро­ щицы, горел костер, а в свете его прыгали, орали и плясали парнишки и девчонки, потные, взлохмаченные, чумазые и шальные. — Ур-ра-а! — кричали. — Коне-ец! — бросали шапки в воздух. — Домо-о-ой! — изображал какой-то дикий танец длинноволосый верзила.