Сибирские огни, 1974, №10

на лице повела вокруг себя рукой. — И — на что? На какие шиши его кормить, одевать, обувать и прочее? — Тебе прямо вынь да положь! Я же говорю — подожди, все со временем будет... — A -а, не верю я больше! — сказала Ирка и устало махнула ру­ кой. — Не верю, что у тебя получится... Когда-то ты меня убедил, и я верила. А теперь — нет. Я ждала, ждала и устала, знаешь. Устала! Бегаешь, бегаешь в свою лабораторию, а конца не видно. А я все жду и жду. А жизнь все бежит и бежит. А она ведь одна дается, жизнь-то, одна, понимаешь?.. Наплюй ты на эту науку, брось. Лучше возьми где- нибудь еще часы, в другом институте или... Вон Юра Федоров... Он в трех институтах читает, и ничего! Зато у него все есть, все!.. t — Ну вот что, хватит! Замолчи! — почти закричал Смирнов. — Не веришь — уходи. Я тебя не держу. А деньги зашибать, как этот твой Юра, я не хочу, не хочу! Не бывать этому! — Собрался и ушел в лабо­ раторию. «Рывок! — думал он, стиснув зубы. — Всего один хороший рывок сделать!.. И я доказал бы всей вашей шатии, доказал!..». И почти совсем перестал бывать дома, приходил только спать. По­ худел еще больше, уставал смертельно. Рывок! Последний рывок!.. Но тут-то и раздался звонок декана... А что он, Смирнов, мог сказать декану? Как объяснить, что нельзя ему ехать сейчас ни в какой колхоз, нельзя! И вот Ирка сказала перед отъездом: «Слушай, а ты мог бы не по­ ехать?..» Все последние дни после ссоры дулась, не разговаривала, а тут вдруг чуть ли не с отчаянием в голосе — «...а ты мог бы не поехать?» «Не потому ли сказала, — думал теперь Смирнов, сидя перед чи­ стым листом бумаги, — что... честнее же уйти к этому «богатому холо­ стяку» Юре Федорову при нем, при Смирнове, чем без него»..? «Надо написать ей, — думал Смирнов, — что я все время думаю о ней, вспоминаю. И что если дождется, то все у нас будет хорошо...» «И нужно написать ей, — думал он, сжав голову руками, — что у меня здесь все в порядке, что я тут освоился, даже успехи кое-какие есть... Во всяком случае, я доказал своему предшественнику, что мож­ но и без «дубинки» заставить студентов работать...» Про комбайн рассказать... И про механика Кирилла с его идеей «безвредных для природы» машин... И написать ей, что с ним, со Смир­ новым, тут происходят странные вещи... Рассказать о Мишке, сыне Ме­ ханика, и о том, что он, Смирнов, к этому Мишке почувствовал... Он смотрел на Мишку, играл с ним, разговаривал и понял... В общем, он теперь согласен с ней, с Иркой — им нужно завести себе бэби. «И "еще написать, — думал Смирнов, — что я на многое стал смот­ реть по-другому. И если бы она меня здесь увидела, то уж не сказала бы «нелюдим», «автомат» и прочее». И про баню бы написать. 1 И про быка... Нет, про быка не стоит. На хвастовство будет похоже. А вот про старуху-хозяйку и про то, что он изучает чалдонский го­ вор, можно написать. И про тишину здешнюю, и про воздух, и о зве з­ дах бы, об утках, которые свистят крыльями в ночном небе... «Дорогая, любимая Ирка...» — вывел он на листке, но тут же из­ мял и отбросил листок. Как? Как написать, что он любит ее, тоскует по ней? Что он по-иному, совсем по-иному о ней сейчас думает... Как это все выразить? Какими словами передать? Ведь такое не напишешь строго логическим языком, каким пишутся статьи в научных журна­ лах!.. Тут все так зыбко, так неуловимо.. Как это в слова-то облечь? Ну,