Сибирские огни, 1974, №10

— Папаша, если нет секрета, вам сколько лет! — спросил Игнат. Старик подумал: — Лет-то! Много. Давно пора мне на покой. Осьмой десяток, слава богу, я завершил зимой. — Какой! — Осьмой. — Так, может, вы, палаша, — Василий встал, — в той старине и самого видали даже царя! — Царя! На кой он мне! В Росее было их немало. Я всех увидеть их не мог. Мне без царей забот хватало. Я рассуждаю так, сынок, что царь не тот, кто всех богаче и у кого пышней наряд. Хозяин — царь! А как иначе! Хозяин — барин, говорят. Вовеки не вернутся снова порядки те, что были встарь. Землица чья была! Царева! А кто теперь хозяин — царь! Выходит — ты!.. С деревьев птицы взлетели, когда смех, как стон: — Царь Вася! — Где ж твоя царица! — А где ж твой... этот самый... трон! — А что же ты не едешь в Питер! — Боится, что спихнут опять! Игнат глаза ладонью вытер: — А ну, цари, кончай болтать! И в перелеске опустело. Сменился говор тишиной. Но поле ровное шумело, гудело желтою волной. В том царстве золотого звона комбайны-работяги шли, и на сиденьях, как на тронах, сидели строго, напряженно, цари и господа земли.