Сибирские огни, 1974, №10

Поле вот это видеть он хотел. Седой, высокий, худощавый старик у «газика» стоял и всем налево и направо, кивая, руку подавал. Смотрел на полосу влюбленно, крутой, открытый морщил лоб. То ль гость из ближнего района, то ль просто старый хлебороб, то ль городской, да потянуло увидеть сельские места!.. Спокойно Кротову взглянул он в лицо... — Какая красота! И, улыбнувшись виновато, провел ладонью по глазам... — Я здесь, сынки мои, когда-то не раз пшеничку сеял сам. Тут место гиблое. Колосья сгорали от ветров вконец... Игнат спросил: — В каком колхозе в то время были вы, отец! — В каком колхозе! Так, известно, большой он в доме был моем колхоз. За стол садились — тесно, а в поле — с бабою вдвоем. Пахомов свистнул: — Фи! Папаша, что говорить про давний срок!! Такое может быть и в нашей житухе... — Это ты, сынок, зазря. В семье не без урода. Тебя, к примеру, гложет лень, однако и при недородах ты с хлебом каждый божий день! — Конечно! Не святой водицей живу. Без хлеба за обед садиться вроде не годится... — Ну вот... А я же много лет, как лето — так без хлеба снова... Подбросив сушняку в костер, расселись все. За словом слово ведут неспешный разговор о том, что жарким было лето да осени никто не рад...