Сибирские огни, 1974, №10

во играет и сыграло уже немалую роль на пути к зрелости. Да и стихи эстрадного плана у Солнцева есть настоящие. Это в «отместку» за открещивание от эстрады я выбрал наиболее слабые. Пора творческого взросления в последних книгах Романа Солнцева отмечена стихами аналитически жесткими. ...Все кажется, что завтра, резким утром, проснешься с гениальной головой, отдашь себя проблемам самым смутным и бредень вынешь с рыбкой золотой. Поэт развенчивает прекраснодушные меч­ тания, слабоволие, безынициативность, ког­ да «работа тянется резиной, слюной с губы колхозного быка!». Еще хватает критиче­ ского настроя, чтобы обозвать себя крети­ ном, поскольку не расстается человек с ил­ люзорной уже мечтой назавтра перевернуты весь мир.... Но — Так будут дни идти себе за днями, и будут зори, как сукно галош... Конечно, диссертацию с годами ты защитишь, как посильней нажмешь. Речь уже не идет о том, чтобы «перевер­ нуть» мир, речь идет... о диссертации. От гордого стремления поразить людей гени­ альным огкрытием («И знаком восклица­ тельным твой галстук вопьется в твой за­ носчивый кадык!..») остается скромное же­ лание формально обозначить свою причаст­ ность к науке. Эволюция характера раскры­ та с должной глубиной. И видно, что позиция человека перед жизненными обстоятельствами, которые не раскрывают ему объятий, занимает Солнце­ ва, он варьирует эту тему в нескольких стихотворениях («Я зашел — он разбитый и хмурый лежал...», «Придет, бывает, к че­ ловеку...», «Ты пишешь мне, что жизнь по­ стыла...»). Печать зрелой думы, серьезной озабоченности оскудением характера лежит на этих стихотворениях. Солнцев и в прямой полемике пытается опровергнуть обывательское суждение о легкомыслии поэтов («Памяти Игнатия Рождественского»), Правда, опровержение идет за счет выдвижения антитезы, оно не носит аналитического характера, но искрен­ ность его не подвергается сомнению. К началу семидесятых Солнцев весь в ожидании перемен, какого-то поворота сво­ ей судьбы («И что-то, наконец, со мной должно случиться было в мире»). Он ищет среди старших собратьев, среди предшест­ венников нравственную опору, пример для подражания. В его стихах возникают имена Н. А. Некрасова, П. П. Бажова. Героиче­ ская жизнь и гибель Н. И. Мамина («Па­ мяти писателя Н. И. Мамина»), как и жизнь других поэтов, о которых пишет Солнцев, начисто опровергает миф о их лег­ комыслии. В 60 лет Н. И. Мамин пустился в рискованное путешествие, был брошен молодыми матросами и замерз. Героиче­ ский порыв немолодого уже писателя, его пример опять-таки подбрасывает поленья в костер ожидания. Солнцев так завершает стихотворение: Где-то перышко в небе несется. И отходит отлив, как затвор. Где-то дремлет котенком на солнце мой двенадцатибалльный шторм... В этих стихах, может быть, уже напосле­ док, сказывается нетерпение молодости, жажда риска, неприятие обыденности. И - неумение в обыденности находить необык новенное, яркое, даже героическое. И вот мотает Романа Солнцева по стране, в его стихах то и дело мелькают вокзалы, перро­ ны, ночные аэропорты и огоньки самолетов в небе, улицы городов, освещенные неоно­ вым светом, и сибирская таежная глухо­ мань... Создается впечатление, что он все время в пути. Но это не так. У Солнцева в последние годы остается время и на раз­ думья. «Цыганская» жизнь не захлестнула его настолько, чтобы забыть о- домашнем очаге и часах одиночества за письменным столом. Возраст и опыт склонили его даже «к суровой прозе». Но мы ведем речь о сти­ хах. А здесь мы встречаем наказ поэта са­ мому себе, хотя адресован он друзьям: Небытию пером грозя. текучей Лете, спешите медленно, друзья. Festina leute!1 Поэт ощутил естественную потребность спокойно осмыслить запас впечатлений, на­ копленный им. «И я встаю, кряхтя, скрипя. Сажусь обдумывать себя». Две строки из «Ночного ямба», вне контекста, немножко нелепые, пародийные. А стихотворение про­ низано чувством тревоги и одиночества и жаждой близости любимого человека. Оно говорит о том, что человек не может жить без любви. Человек ие может жить и без Родины, об этом тоже говорят стихи Солн­ цева («,..гд§ б н« бродил я — землю Роди­ ны я на своих ношу ногах...»). Но обдумывая жизнь, он задается вопро­ сом: Можно ль жить высоким размышленьем, чтоб не метром мерить, а верстой, не смятеньем — грозным вдохновеньем, сизой одинокою звездой? Две главы из «Моей поэмы» в общем да­ ют ответ на вопрос, как и чем должен жить человек. Искомый идеал здесь воплощен в образе Ленина. Образ этот возникает в поэ­ ме не случайно: возвращение поэта в род­ ные места около Казани напоминает о Ле­ нине казанского периода, да и приехал Солнцев яз Красноярска, из Сибири, где Ленин был в ссылке. Он искал связующую нить, он пытался в зябком озаренье все свести в одно: труд — вдохновенье. Волгу — Енисей соединить. Юность — зрелость. Подчиненье — власть. Человека, личность — с государством... Вероятно, и Солицев — на пороге зрело­ сти — ищет это соединение активного дей­ ствия — опыта-анализа. И еще он ищет ха­ рактеры. Их познание обогащает опыт. Не 1 Festina Iente! — спешите медленней (лат.).