Сибирские огни, 1974, №10

солнцу...», «И, «ак приемник в перенапря­ жены;, гудит, качаясь, ,на цветке пчела...» Однако поэт вовремя останавливает себя, понимая, что такие эффекты уводят поэзию в слишком специфическую Область, что зло­ употребление имя может вызвать действие, обратное желаемому. Бывает ведь — чувствуешь себя пробкой на пробуренной скважине — давленье тысячи атмосфер! Сейчас прорвется черный фонтан, плеснется в небо!.. Нельзя: эффектно, но щедрость не в этом. Нужно уметь по трубам, по строчкам, по проводам идти, доходить до людей... Думаю, что не только о творческом само­ чувствии и поведении, но и о структуре сти­ ха задумывался поэт, когда писал эти строки. В таком же плане, уже в ранних стихах, переосмысливается им абстрактная роман­ тика, юношеские мечты о далекой Ямайке, джунглях... «Но меняются с годами круто ценности земли в глазах моих»,— скажет он и в ближайшем окружении станет замечать Нечто значительное и интересное. То, что увидит в зале ожидания на станции Кошур- никово, не столько удивит его, сколько рас­ строит и выведет из привычного состояния активного действия. Поначалу. Ведь в этом «зале ожиданья» встречаются и в .нравст­ венном плане сталкиваются «два потока»: один — это полные энтузиазма молодые лю­ ди, едущие на стройки Сибири, чтобы ут­ вердить себя в жизни преодолением труд­ ностей, другие — те, кто не выдержал труд­ ностей, кто бежит из Сибири и ироническим смешком, насмешливым взглядом охлажда­ ет пыл встречного потока. Ситуация .непро­ стая, довольно острая и для поэта. Он иск­ ренне передает свое самочувствие («И стыд­ но... И зудят трусливо ноги, хоть и действи­ тельно проездом ты...»). Вот он каков — реальный быт сибирских станций начала шестидесятых годов, когда так много молодых людей сдвинулось с род­ ных мест в поисках, новой романтики, ро­ мантики грандиозных строек, покорения при­ роды, преображения вековой тайги! Роман Солнцев, колеся по Сибири — не в качестве туриста или гастролирующего литератора, а в поисковой партии или как корреспондент газеты, с тревожным письмом в кармане, сигналом об опасности! — .видел все это во­ очию, испытывал, как говорят, на своей шкуре. Не изменяя романтическим порывам мо­ лодости, поэт вносит в стихи о Сибири ноту, житейской трезвости, за которой угадыва­ ется опыт. Тебе захотелось белого снегу, на лыжах сорваться по смелому следу, чтоб плечи ломало ветром езды! И глухомани! И Жаркой избы! Поди, начиталась- книг о Сибири... Солнцев опровергает абстрактные пред­ ставления о Сибири, отрезвляя умы моло­ дых людей, выдвигая .взамен романтику, опи­ рающуюся на реальную жизнь, реальные де­ ла и возможности. И ветры займутся... Задуют метели... И будут теряться, как спички, недели... Не раз напугают тебя седые снега, слепые бельма Сибири... ■Но постепенно придет пора: черные стены вокруг костра, пород образцы мерцают у ног, И спит — головою в ручье — молоток. И все-таки тоска по неизвестному живет в Романе Солнцеве, постоянно будоражит его, сопротивляется напору обыденности... В первых книжках Солнцева так или ина­ че проявились почти все наиболее типичные для молодой поэзии тех я более ранних лет идейно-нравственные тенденции, в том чис­ ле и .нетерпеливое желание скорее прибли­ зить будущее — не в смысле его экономиче­ ского уклада, а именно как результат глу­ бокого социального и нравственного пре­ образования общества. Собственно, об этом была написана поэма Р. Рождественского «Письмо в XXX веж». Роман Солнцев в кни­ ге «Годовые кольца» (1965) опубликовал отрывок из поэмы «Я — .в будущем». И хоть отрывок невелик, он дает ясное представле­ ние о том, чем же более всего озабочен по­ эт в мыслях о будущем. Его забота о том, чтобы в будущем сообществе людей не было бы равнодушных, занятых только собою ме­ щан и обывателей. Все это прямо сопряга­ ется с актуальными стихами на эту же те­ му, которых тогда писалось много, в кото­ рых .резко проявился гражданский темпера­ мент поэзии 50—60-х годов. Из того, что было «запрограммировано» в Солнцеве как поэте и что оказалось в его первых книгах, первых стихах 10—15 лет назад, на магистральное направление вы­ шла нравственная проблематика. Она вы­ кристаллизовалась из сомнений и противо­ речий, из сомнений в себе, в своих .возмож­ ностях, в силе слова, и из противоречий жизни, с которыми поэт сталкивался повсе­ дневно. Интересно, что сомнениями своими поэт делится ®стихотворении, посвященном Андрею Вознесенскому* а сеятелем сомне­ ний .выступает «она» — очень близкий чело­ век, единомышленник, возможно, любимая, так как объединяет себя с лирическим ге­ роем местоимением «нас». Она говорит об усталости, о том, что все это «старо»: «И вечные поиски истины... И то, как лупили за глаза дураков, и то, как редко нас ела уко­ ризна». После этого сомнение зарождается и растет в душе лирического героя: «Права она? И мы все краснобаи?» Концовка стихотворения неоднозначна, она и о любви, и о. счастье, которое дает убеждение в правоте главного дела жизни, она выражает миг .растерянности перед но­ вым нравственным испытанием, которое предстоит человеку на трудном пути по­ знания. Ушла, ушла сквозь гудки машин. Иголочками по шару земному ступая... И никто ведь не слышит. что счастье ушло! И не бьют в набат Пожарные батальоны! И, как гуси спят — голову под крыло. Белые, сытые телефоны!.. Поиски нравственных критериев личности идут ,в эти годы у Солнцева по разным на