Сибирские огни, 1974, №10

леченностью сельского лекаря походил на того легендарного Пантелея Целителя, ко­ торого Николай Константинович не раз изображал на своих картинах. Возможно, в нем сочетались чуткость сердца и широта ума, так ценимые в народе художником. Любопытно и то, что своей внешностью, согласно описаниям,— средним ростом, крепко сложенной фигурой, спокойным ли­ цом с высоким лбом и чуть по-восточному выделявшимися скулами, небольшой седой бородкой, Вахрамей мог быть похожим на Рериха. И были они, как дв^ брата — му­ жик и интеллигент, оба любившие красоту и находившие радость в работе на пользу людям, оба стремившиеся к широким поз­ наниям. У Вдвоем они часто беседовали обо всем, что было значительно и жизненно: о проб­ лемах современного хозяйствования, о необ­ ходимости кооперации и сельскохозяйствен­ ных машин, о полезных ископаемых в горах, о народных легендах. Эти непринужденные беседы запечатлелись в дневнике Николая Константиновича. «И считает Вахрамей число подвод с сельскими машинами. После индустриальных толков Вахрамей начинает мурлыкать напевно какой-то сказ. Разбираю: «А прими ты меня, пустыня ти­ шайшая. А как же мне принять тебя, нет у меня, пустыни, палат и дворцов...» Знакомо. Сказ про Иосафа. Знаешь ли, Вахрамей, о ком поешь, ведь поешь про Будду. Ведь Бодисатва — переделано в Иосафа. Так влился Будда в кержацкое сознан из, а пашня довела до машины, до коопера­ ции...»7 В воспоминаниях уймонцев порой труд­ но отделить правду от вымысла, действи­ тельные события от широко распростра­ ненных легенд, имевших хождение среди староверов-кержаков Популярно, напри­ мер, в Верхнем Уймоне слово «Беловодье» И Агафья, и родственники ее, и Огневы-со- седи, и другие сельчане знают легенду о «дальнем месте в ropix, где жизнь счаст­ ливая», которое ьахолится где-то на юге, то ли в Тибете, то ли в Гималаях Легенда бытовала в уймонских краях с тех дальних времен, когда смелые переселенцы искали в горах богатые и плодородные места для селений. С тех пор легенда о Беловодье5 срослась с этими местами настолько, что и сам этот край до сих пор называют Бе­ ловодьем, где в Аккеме-реке вода молочно- белая, где Катунь пенит белые волны, где сияют вечные снега белых белков Белухи Рассказывая о больших путешествиях Рерихов, Агафья Зубакина подчеркивает: — Они и на Беловодье были' Три дня там гуляли. Идешь, с одной стороны—горы, с другой—болота. Никто не может доехать. Туман покрывает, только петухи слышны. А им раскрылось. Фотографии показывали оттуда... Василисе скатерть подарили, ко­ му-то рубаху оттуда. Скатерть белая, вы­ шитая черными цветами. Шаль белую, вя­ заную. Из Беловодья все Мне платье свое сама дарила, шарф, полушалок, чулок три пары. Чулки крепкие, шелковые. Я верхом ездила, не рвались. Флакон духов подари­ ла. Сама сказала: «Только положи в сун­ дук, вся одежда пахнуть будет, тебе надол­ го хватит». Мужики спрашивали, чего они на Бело­ водье не остались, раз они там были? А сам ответил, что и другие страны повидать надо, и много что сделать. Здесь они камушки собирали. Сама гово­ рила: «Если Урал богат, то Сибирь еще бо­ гаче». И мужики им камни носили. Они возьмут, определят, спросят, с какого мес­ та взято, запишут. После по этим местам ходили, проверяли. «Правильный народ,— говорили,— не соврали». Коробка у них в избе стояла, с деньга­ ми. Придут люди, камни принесут, или опо­ яски кто продает, из коробки берут, платят. Просто так открыто стояла... Мне батюшка сказал: «Смотри, не запнись!» Я того ящи­ ка боялась, стороной обходила. Опояски самотканые, узорчатые, со сло­ вами, шибко им нравились, много покупа­ ли. Сама выпросила меня одеться в бух- тарминскую8 одежду, по-девичьи шаль, са­ рафан цветастый — чтоб сфотографиро­ вать. Меня одну и с батюшкой, отовсюду — и спереди, и сбоку — раз пятнадцать фо­ тографировали. Юра снимал, говорил: «Бу­ дешь у нас по стенке бегагь»ш. ...Зашла в избу Фекла Семеновна11, седая старушка, сестра Вахрамея Атаманова. Прислушивается добавляет задумчиво: — Высоко в горы ездили. Не простой он человек был, особый. Наперед все знал. Помню, по горам ехали, долина внизу, ря­ дом с Уйменом. Он и говорит: «На этом месте село будет» Да где село будет? Ни­ чего тут нет. А вот потом селиться там ста­ ли, село выросло — Тихонькое. Когда му­ жики гуляли, песни пели, пьянствовали, хо­ дят по селу, падают,— они к себе уходи­ ли, окна закрывали. Сам говорил: «Нет в вас крепости!» А соседка, Капитолина Ипатьевна Чер­ нова, жившая рядом с Атамановыми, тоже помнит Рерихов особенно Елену Иванов­ ну, которая с ней не раз говорила. Напо­ минает она. что после из Индии, Рерих прислал в Уймон журнал, не по-русски бы­ ло написано где фотография была Вахра­ мея с Рерихом как они по горам ходили. Не сохранился журнал... — Мне толку зет рассказывать,— гово­ рит Агафья,— Серапион, что живет в Ти­ хоньком, лучше помнит. Он сродни Вахра- мею.... Село Тихонькое расположено рядом у Верхним Уймоном, километрах в четырех. Оно действительно «тихонькое» — немного изб, широко разбросанных, кольцом окру­ жили их горы. Тишина. В большом бревенчатом доме Серапиона Семеновича Атаманова 12 приятно пахнет воском. За окном — разноцветные ульи. Взяв на колени маленькую внучку с опух­ шим от пчелиного укуса носиком и нежно поглаживая ее белую головку своей боль­ шой ладонью, он не торопится сразу рас­ сказывать. Его облик живо напоминает образы северных богатырей из картин Пав­ ла Корина. Сидит он прямо, не сутулясь.