Сибирские огни, 1974, №10

Князев лежал на своей «сороконожке», а Лариса на табурете си­ дела у него в ногах, упираясь лопатками в край плиты. Она видела его лицо. Когда он лежал так, свет падал сверху сбоку и клал мягкие по­ лутени на скулах, в уголках губ, подчеркивал лепку подбородка. Глаза его были полузакрыты, короткие густые ресницы подрагивали. Видно было, как он осунулся, — запали щеки, морщинки у рта прорисова­ лись отчетливей. Ей так хотелось коснуться их кончиками пальцев, а лучше — губами. Широкая грудь под застиранным домашним свите­ ром тихо и мерно вздымалась — он дышал. Она любовалась им и не искала слов, слова приходили сами. Иногда он шевелился, менял положение тела, иногда клал ногу на ногу, стараясь держать их подальше от нее. А ей хотелось положить его большие ступни себе на колени, ему было бы удобней... Раньше Лариса много читала. Ей нравились бытописания совре­ менности, помогавшие ей определить свою позицию в жизни. Многому она верила, многое принимала на веру, полагаясь на авторитет писа­ теля. Особенно занимали ее любовные перипетии и семейная жизнь персонажей. Уже замужем ей довелось прочесть, как женщина, стоя на коленях, расшнуровывала мужу ботинки, а перед сном мыла ему но­ ги в тазике. Ее тогда передернуло — мыть чьи-то ноги! Правда, жен­ щина была простая, но все равно, как можно! В отношениях полов для Ларисы первичной была духовная бли­ зость. Монашкой она себя не считала, целомудрием (во второй-то по­ ловине двадцатого века!) не дорожила и в первый брак вступила уже с некоторым опытом. Очень скоро родство душ обернулось схожестью комплексов. Молодые супруги поняли, что они — монотипные модели. Ни он, ни она не захотели мириться со своими недостатками, так яв­ ственно выраженными в другом супруге, и сочли за благо расстаться, пока не народилось бэби. В их среде это даже считалось хорошим то­ ном — «сходить замуж». И по примеру многих, Лариса стала носить обручальное кольцо на левой руке — своего рода «зеленый свет»... Трудно ей было конкурировать с молодыми раскованными девочками, да еще в мини, — собственные ноги приводили ее в отчаяние, но она все же держалась как-то на поверхности: выручала живость ума. Мо­ да на брючные костюмы оказалась для нее спасением, она воспрянула духом, стала смелей, общительней. Нравились ей полуночные сборища с обязательным кофе, сухим вином, с разговором об импрессионизме, чтением своих и чужих стихов, с анекдотами на злобу дня, с легким пе­ рекрестным флиртом и невинным снобизмом. Но однажды зеркало не­ двусмысленно дало ей понять, что время летит быстрее, нежели ей хо­ телось бы. «Пора задуматься, девочка», — сказало ей зеркало. Скоро в троллейбусе вечером она приметила щупленького юношу в ветхом «деми» с добрым, чуть растерянным лицом. Она проехала свою оста­ новку, сошла вместе с этим юношей и, удачно поскользнувшись, удер­ жалась за его локоть. «Простите, пожалуйста, вы не поможете мне пе­ рейти на ту сторону? Такой гололед, а я на кожаных подметках...». И вот она, интеллигентная молодая женщина, неглупая, тонкая и воспитанная, от природы брезгливая, гордая, самолюбивая и насмеш­ ливая «эмансипе», сидит в простой избе на окраине засугробленного приполярного поселка, слушает вой собак и как о недоступном счастье мечтает о праве обихаживать мужчину по имени Андрей Князев. Артюха жил недалеко от конторы и обедать ходил домой. Дома у него был телефон. За десять минут до начала перерыва он звонил же­ не. Она сидела у телефона, ждала, но когда звонок раздавался, неиз­ менно вздрагивала, вытирала руки передником, осторожно снимала