Сибирские огни, 1974, №10

корнями разнятся они, но строгих правил не приемля, иду вразрез им — не беда: и то, и это слово в землю вошли корнями навсегда. «ПОЙДЕМ ЛАВИНОЙ!..» Дорога размыта. И «газик» то юзом идет, то ползком... Задумался Кротов. Ну разве подумать он мог о таком! Друзья отказались... Обидно, что он убедить их не смог. Придется немедля, как видно, по хляби осенних дорог гнать к югу комбайны, машины, людей отправлять... Но — вопрос: как справится с этой махиной окраинный — южный — совхоз! А утром ненастным, дождливым, еще не совсем рассвело,— уже по низинам, по гривам спешили машины в село. Известно, привычно, не внове, здесь все не юнцы — «старики». Все знают, что скажет Петрович, пред тем, как направить полки на хлебные спелые нивы, на желтые волны полей, которые дождик плаксивый сечет, пригибая к земле. Но Кротов сегодня не просит, металл в его голосе вдруг: — Всю технику с севера бросить в хозяйства другие, на юг!.. Притихли. Не ждали. Такого не слышали здесь никогда. И тона его приказного не поняли... — С севера! — Да! От южной границы района не только бригадой одной, не просто могучей колонной — лавиною двинем сплошной. В се— тысячу с лишним комбайнов, дугой охватив весь район, единою цепью, фронтально, за хлебом созревшим вдогон >