Сибирские огни, 1974, №9

— Что? — Князев поднимает голову, оборачивается на голос.— Да, конечно. Сейчас иду. Обеденный перерыв. Вторую половину дня Князева тоже не вызывали на совещания, не донимали требованиями различных актов и процентовок, подчиненные не приставали к нему с вопросами, лишь тихонько переговаривались за его спиной, и он мог беспрепятственно то парить над кромкой плосковер­ хих гор, то проникать на десятки и даже сотни метров ниже дневной по­ верхности — в глубь многослойных толщ, смятых и разорванных катак­ лизмами миллионнолетней давности. И все, что он видел на земле или в ее недрах, отмечали на топооснове будущей карты легкие точные дви­ жения карандаша. Позже эти линии закрепятся тушью, оконтуренные ими поля и зо­ ны покроют различные цвета, и карта ляжет на стол чертежника, чтобы принять тот законченный вид, который привычен людям, не причастным к ее рождению. Но это будет не скоро, к концу зимы. Истлел короткий декабрьский денек, тремя часами позже пришел к исходу рабочий день. Подчиненные распрощались и ушли, контора опу­ стела. Князев приоткрыл форточку, откинулся на спинку стула и заку­ рил. Под столом заворочался Дюк (он с разрешения хозяина пребывал здесь после обеденного перерыва), застучал по полу хвостом. Пора было идти домой и топить печку, но не хотелось. А в конторе тоже нечего де­ лать: в коридоре уже громыхала ведром и шваброй тетя Даша, которая ругается, если задерживаешься допоздна. Стужа обжигала. Волоски в носу слипались при вдохе, мерзли гла­ за. Князей нахлобучил шапку на лоб, прикрыл шарфом лицо, и подня­ тый воротник тотчас же заиндевел. Поселок будто вымер, даже собак не слышно, только из клубного громкоговорителя доносились нежные звуки скрипки, и странно было слышать их в таком космическом холоде. А было всего лишь начало седьмого, и за бревенчатыми стенами, утепленными высокими завалинками, снегом, а изнутри — листами кар­ тона или сухой штукатурки, только начинались вечерние дела и разго­ воры. Афонины в это час сидели рядышком у открытой духовки. На плите разогревалась большая кастрюля свекольника. Таня не особенно утруж­ дала себя стряпней. В ход шли те же, что и в поле, банки со щами-бор­ щами, сдобренные, правда, свежим картофелем и мясом. Афонин не роптал. Он был очень привязан к своей жене (Таня была моложе его на одиннадцать лет) и считал за благо всякое проявление ее заботы. Деть­ ми они еще не обзавелись, поэтому могли позволить себе жить друг для друга. В первую неделю супружества Афонин поклялся, что у них будет медовая пятилетка. Оговоренный срок истекал, но мед еще оставался Афонины были людьми бережливыми. В экспедиции, да и в поселке, семья Афониных считалась образцо­ вой: в поле вместе, на камералке вместе, на обед и с обеда вместе, даже в компании за столом рядом— надо же, и не надоест людям! А им дей­ ствительно выпало счастье довольствоваться обществом друг друга и не искать перемен. Редкостный дар... Так вот, они коротали вечер у духовки, ждали, пока хоть немного нагреется квартира, и разговаривали. Выбор тем был у них невелик: прошлое; настоящее, связанное с бытом; настоящее, связанное с рабо­ той; будущее. О прошлом они переговорили давно; о быте говорить было нечего, так как все основные продукты питания на зиму и дрова Давно закуплены. Поэтому они, как обычно, перебирали события рабочего дня, увязывали их с событиями недельной, месячной, а то и полугодовой дав- 7. Сибирские огни № 9.