Сибирские огни, 1974, №9

Пташнюк действовал наверняка. Арсентьев с утра уехал на базу, главный геолог всегда приходит в половине девятого, главбух предупре­ жден. С остальными можно не церемониться. Дмитрий Дмитрии прошел за письменный стол и, слегка куражась, сказал: — Ай-яй-яй. Взрослые люди, а на работу опаздываете. Сколько вас тут? — тыча в каждого пальцем, он принялся считать.— Шишнадцать человек! Ай-яй-яй. — Ашнадцать,— негромко поправил кто-то, но Дмитрий Дмитрии не понял насмешки. Он был несколько разочарован. В сети попалась мелкота — итээровцы младшего и среднего состава, чертежник, топо­ граф, машинистка. Крупная рыба еще не подошла. Интерес Дмитрия Дммтрича сразу поубавился, и он скомкал продуманное заранее внуше­ ние: — Давайте, голуби, то... условимся. На первый раз прощаю, даже фамилии не запишу. Но больше не опаздывайте. Соблюдайте трудовую дисциплину. К нарушителям применим то... административные меры. И товарищам передайте.— Дмитрий Дмитрии выдержал паузу и доба­ вил: — Все. Идите работайте. Надо заметить, что на камералке давно установилось собственное мнение по поводу того, что считать опозданием. Десять-пятнадцать ми­ нут — это вообще не опоздание. Полчаса — тоже не страшно, мало ли чего: может, человек откапывал дверь, может, ждал, пока привезут во­ ду, или голова болела у человека и он зашел в буфет полечиться, а мо­ жет, просто лег поздно. Словом, причин много и все уважительные. Час — это уже опоздание; когда войдешь, кто-нибудь обязательно на часы посмотрит. Ну, а полтора часа и больше — тут уж начальник пар­ тии в меру собственной деликатности попросит или потребует устное объяснение. Князев это общее мнение разделял. Главное, чтобы отчет двигался по графику, чтобы каждый исполнитель сдавал свои главы или разделы в срок. Не успеваешь — оставайся после работы. На камералке, как и в поле, день ненормированный, но в целом геологи отдавали государству положенное время и зимой. В тот день Князев опоздал на двадцать пять минут: зашел по пути на почту перевести матери деньги и простоял в очереди. Когда ему рас­ сказали о случившемся (из их комнаты попались Высотин и Сонюшкин), он помрачнел. Прежнее начальство время от времени напоминало о тру­ довой дисциплине, но чтобы так... Однако в КЗОТе не написано, что можно опаздывать, и Князев, разрушая надежды подчиненных на его поддержку, сухо и недвусмысленно сказал: — Значит, будем приходить вовремя. Давно пора. Мы ведь по-хо­ рошему не понимаем. Подчиненные переглянулись, и разговор на этом закончился. До полудня пострадавшие и сочувствующие тихо обижались, потом решили пожаловаться главному геологу.' Людвиг Арнольдович Нургис принял делегацию немедленно, рассадил всех, выслушал. Походил по кабинету — высоченный, худой, рыжеволосый, с аскетическим лицом землепроходца. Да, к сожалению, вопрос о трудовой дисциплине — боль­ ной вопрос. Опоздания и прогулы стали системой. Без хорошей дисцип­ лины не может быть хорошей работы. Требования администрации впол­ не законны, он целиком их поддерживает. Конечно, Дмитрий Дмитрии поступил не совсем тактично, не посчитался с самолюбием товари­ щей, но... Тут Нургис многозначительно помолчал и добавил: — Дмитрий Дмитрия мне не подчиняется, указывать ему я не впра­ ве. Попробую поговорить с Арсентьевым. Обещаю поговорить. Сегод­ ня же.