Сибирские огни, 1974, №9

— Конечно, нехорошо получилось, дедушка, не зашел я к вам, не успел. — А я ждал тебя, Эрден. Было что сказать, да и тебя хотелось послушать... Мотри, в будущем году!.. Щербаков, остававшийся все это время у Эрдена, чтобы помочь обработать маральи рога, подсел к хмурому Аба и снова сказал: — Дедушка, ты слышишь, нету их — ни ту-ээзи, ни су-ээзи. Так это я, привирал ради выгоды общественной — да я уже говорил. Не сердись на меня, и на Эрдена не надо сердиться, он тоже хотел как лучше... Вот увидите, все будет прекрасно, обойдется самым великолеп­ ным образом! Аба кивал, смотрел бесцветными глазами перед собой; Щербакову показалось, что в последнюю минуту он встрепенулся, хотел что-то сказать Эрдену, но из-за машины вынырнула Нина Кер- тешсва — в новом шелковом костюмчике, в косынке и с чемоданом. Вытерев концом косынки лицо, словно старая Тари поясом, смущенно обвела всех взглядом, отыскала Фатиму и нерешительно двинулась к ней: — Фатимочка, не найдется ль местечка в вашей машине? — А по делу едешь? — улыбнулся Эрден.— Куда собралась? — Мне бы до города. — Ясно. Снова поступать куда-нибудь? Нина, ни на кого не глядя, кивнула. Эрден еще раз обошел всех по кругу, махнул горам, подернутым | синей дымкой: — До свидания, Алтай, до свидания, Уч-Сюмер, и вы прощайте, золоторогие маралы! I Ю _ v — Говорят, сильно заболел дед Аба. — Токтыр, что ли, приезжал? — Приезжал, говорят, из райцентра, внучка Эштен позвонила в больницу. — Ба-таа! А всходил ли Аба на священную гору, славил ли духов? Просил ли благословения? — Нет, сам он никуда не ездил. За аржаном к священному источ­ нику ездил Монкуш. Аба, говорят, пил и умывался. — Зачем же он Монкуша посылал? Не нашлось что ли человека ; посерьезнев, который знает молитвы хозяевам гор? — Говорят, ничего не ест. Пьет только чай. Сам сказал: «Все, конец, пора в дорогу»... — Ах, какая беда! Ведь это все Эрден. Как не послушать деда! — Нет, трудно все-таки понять этого Эрдена. Можно сказать, род­ ного деда променял на марала... Словно серые юркие мыши в сухой осенней траве, шмыгали из аила в аил слухи. Кымыс подошла утром к медпункту и увидала Монкуша. — Что, Монкуш, желудок, что ли, заболел? — спросила она и з а ­ смеялась. — Нет,— принял парень шутку, как мячик,— мой желудок терпит, если даже употребляю тормозную жидкость. — Ха-ха-ха... — А я по делу, хохотунья,— вид его стал серьезным.— Дедушка Аба крепко заболел, не ест ничего. Поднявшись по лесенке, Кымыс оглянулась: