Сибирские огни, 1974, №9

Порой ему казалось, что горы отвечают: «Аба, ты, однако, сам пе­ рестал верить Белому Бурхану?» — Нет, нет, верю, верю, — испуганно шептал старик.— Прости ме­ ня, отец и создатель Белый Бурхан! Обойду весь свет, орошу молоком белой кобылицы, прости меня, прости! «А коли так, отчего не остановил ты внука, не удержал его?» — Останавливал, останавливал, говорил я ему! Это не он, это рус­ ский Щербак виноват, он натолкнул. Прости ему, создатель солнца и луны, простите, покровители живущих! Он так и не дал до утра угаснуть костру. Эрден с Фатимой несколь­ ко раз приходили, звали его в дом, но он оставался неприступен. «Что же теперь будет, что же теперь будет?» — не переставал бормотать. Фа­ тима, присаживаясь на корточки, брала его за руку, заглядывала в гла­ за, но он никого не видел, изредка только подбрасывал арчин в огонь да шептал молитву. В аиле было светло, но он чувствовал, как мрак наваливается на не­ го, обступает все плотнее. Заслышав лай собак, вздрагивал,— кажется, там, во тьме, сотрясая землю, звеня сбруей, мчатся за маралом, разу­ крашенным кыйра-лентой, сыновья Казыраша. Кружат по великому Уч-Сюмеру, плещутся под ними озера, качаются горы... — Смилуйся, смилуйся! — воздевал руки Аба к дымоходному от­ верстию.— Седьмым поколением клянусь тебе, мой Белый Бурхан, не переступлю золотой твой порог, мой кудай! Пусть будут горы вечно зелены, не дай сгореть им, нашли дождя на семь дней, нашли снега на семь дней—-только не гневайся! Чего не приходит в голову перепуганному человеку! Аба начинало казаться, что душа его отделилась и вместе с духами с пением движет­ ся в подземелье горы Текпенек-Алды. — Оставьте душу мою, оставьте душу! — упрашивал Аба. В ответ слышался таинственный голос: «Тогда возьмем душу Эрдена...» — Нет, нет!!! Горы мои, духи горные, нет, нет... Будьте добры, будьте... Только не Эрдена! Нет... Под утро стали расходиться гости. Тетушка Эштен перед тем, как уйти, зашла в аил к Аба: — Аба, святых маралов убивал не Эрден, а Щербак. Щербак, говорю тебе, стрелял их. Вот я и наелась мяса. Задремавший было Аба вздрогнул: — Коли нажралась, так иди домой, Эштен! Я тебе не ребенок. Ишь, успокаивает. И забудь, как открывается дверь в мой аил! Эштен потопталась на месте и вышла, шаркая тяжелой кожаной обувью... ...Через два дня Эрден уезжал. В прекрасный июльский день покидал он Куулгы. С порога деда Аба хорошо было видно, как сверкают, пере­ ливаются огнями вершины Уч-Сюмера, как серебрятся их далекие глетчеры. Перед тем, как сесть в машину, Эрден и Фатима простились с Мон- кушем, обняли стариков, по-русски крепко расцеловав. — До свидания, до следующего лета. Не тревожьтесь, Аба, все будет хорошо,— говорил Эрден, а у самого тревожно щемило сердце при виде Аба, сильно сдавшего за двое суток. Бледное лицо старика стало как бы пергаментным, холодные руки плохо сгибались, ноги дрожали. Эрден по кругу прощался с людьми, собравшимися его проводить. Тут только понял, что ему не хватило времени, чтобы обойти все аилы, попить с земляками чаю. Деду Кейлюку он не знал что и сказать: