Сибирские огни, 1974, №9

нянчить теперь старое ружье, не похожее на те, военные. Этим он не уби­ вал людей, не направлял его даже на собак. Домашние животные — есть домашние, кто направит на них ружье, у того оно потеряет меткость. Прямой, длинный ствол. Два белых кольца. Одно вблизи затвора, дру­ гое— у самого входа в пулевое отверстие. Вот так Учур гладил бы ружье, а где-то там, среди утренних росных трав, бродили бы горные косули. Они созданы богом для добычи охот­ ника. Но во множестве их тоже нельзя стрелять. Учур — меткий охот­ ник и добрый табунщик, он не будет преследовать зверя с жадностью. Ему хватит одного-двух. А это разрешает и сам батюшка Алтай. Щедр Алтай для честного человека, но коль родился алтайцем, тоже будь доб­ рым, не жадничай. Это на войне следует убивать. Враг — он хуже зверя, у него нет сердца, ему все равно, кто перед ним. Потому и Учур, воин и охотник из древнего рода майман, уничтожал врага безжалостно. Враг первым на­ пал на него, пусть ему будет хуже. — Ака!1— вдруг сказал Монкуш,— ружье надо почистить, внутри, поди, ржавчина. Эрден вздрогнул, долгим непонимающим взглядом посмотрел на брата. , — А ты ведь хотел съездить к Щербакову, поругаться и заодно взять у него ружье. Зачем возиться со старым? — сказала Фатима. — Д а ,— опустил Эрден глаза,— хотел взять у него «оленя», охот­ ничью двустволку... Но, понимаешь, раздумал. — Почему?! — Потому! — отрезал он без объяснений. Фатима вздернула плечи, глянула на Монкуша, но тот исподлобья смотрел на брата. Эрден взял себя в руки и тихо произнес: — Это ружье отца. Понимаешь? Монкуш молчал. А Фатима встревожилась: с ее Эрденом что-то де­ лалось, он опять стал непроницаемо-неподвижен. «Голос первой кукушки, балам, ты каким ухом слышал сперва — правым или левым?» — прозвучало в Эрдене так, что он задохнулся, прикрыл глаза.— «Якши, якши, балам, ты должен быть счастливым, раз слышал правым ухом! Может быть, скоро приедет отец...» — «Чей же ты будешь, мальчик, не стесняйся, сынок, скажи... — Я сын Учура... — Ах, какой молодец, как солдат отвечает! Быть тебе генералом! Сын Учура, того, что без промаха бьет? Знаю, знаю, он и там настре­ лял стервятников... Скоро приедет, конфет привезет. — Завтра,, завтра!» — Да ,— жестко сказал вслух Эрден,— Это единственное, что ос­ талось от нашего отца! — Он обернулся к Монкушу и вспомнил, что от­ цы у них разные. Хотел как-нибудь смягчить обиду, но у Монкуша и мысли, видно, не появилось обидеться. Ну да для него просто не суще­ ствует этого понятия — отец! С детства старшие старались не говорить об его отце, обходили. И он привык жить без этой гордости и боли. Мо­ жет, боль-то и была... Но теперь слово «отец» ничего уже не говори­ ло ему... — Надо бы смазки достать и теплой воды, Монкуш,— попросил Эрден, и тот, козырнув, четким шагом пошел в аил. Эрден развязывал ремешки, прикреплявшие ствол к деревянному ложу, и гудел под нос грустную алтайскую песню. Алтайские песни всег­ да были при нем.