Сибирские огни, 1974, №9

— А что ж ,— сказал он.— Значит, силенка еще имеется. Нина подняла глаза, словно хотела что-то спросить, но Эрден будто не заметил, обратился к высокому тощему старику, по другую сторону костра неторопливо глотавшему чай из большой пиалы, сделанной из березового нароста: Дедушка Кондюбей, по скольку нам было лет, когда возили копны в вашей бригаде? Камылды уже отцом сделался. Ох, и работали! — Бывало, как установится ведро, никто не знал отдыха. Стога вершили даже под луной, не то что теперь,— недовольно отозвался дед, схлебывая чай.— Теперь зарод еще не готов, тучи нависли, вот-вот дождь хлынет, а парни на часы смотрят — подошло к шести, все бро­ сят, на коней — и в деревню, точно срочный приказ получили. — Вечно ты, Кондюбей, недоволен молодежью, будто они тебе но­ ги оттоптали, — проворчала тетушка Эштен и подбросила сухих полень­ ев в костер. То было время большой войны, Эрден. Нет, вру, война-то окончилась, но трудные годы шли. — А теперь что, корма для скота не нужны? — не унимался Кон­ дюбей.— Может, придумают воздухом скот кормить? — Ай, привыкли вы только свою молодость хвалить да свое поко­ ление,— не выдержала Нина Кертешева. — Как говорится, своя рубашка ближе к телу,— засмеялась те­ тушка Эштен,— Э, да ладно, скажи-ка лучше, Эрден, правда, вспоми- * каешь ли когда нас, стариков, или хотя бы дедушку Аба? — Зачем бы тогда я отпуск свой здесь проводил? — Хороший конь находит дорогу домой,— заметил Кондюбей. — Об этом даже в песне поется,— подхватил Эрден.— Как же там? Послушай, Фатима: «Конь чужой не станет конем твоим, тоскуя по родине, он уйдет. Невеста с чужбины не станет тебя любить, со сле­ зами вернется к порогу родному...» — Про коня ничего, а насчет невесты... не очень-то современно, а, балам? — даже не обернувшись к мужу, сказала Фатима Нине Керте- шевой. — Если ты это про себя, то ты — настоящая алтайка, честное сло­ во! — воскликнула Нина с нежностью и прилегла стриженой головой ей на плечо — только сейчас Эрден осознал, что эта большая девушка постоянно держалась возле Фатимы, смотрела на нее с восхищением и даже волосы причесала так же. И что-то теплое повернулось в его груди: — Нина, а мы с твоим отцом вот здесь, в Ак-Кообы, как-то сено возили, и он потерялся. Испугались, мало ли, думаем, что может слу­ читься? Бросились искать: «Камылды, Камылды, где ты?» А он сидит себе в седле и спит. А конь его сошел в сторону от дороги и пасется в темноте. — Не думали, что ночь над головой, а работали,— опять вставил свое Кондюбей, пыхтя трубкой.— Это я тоже хорошо помню. Камыл­ ды — человек. А рос как? Чуть ли не из одной чашки с дворняжкой ел. — Потому, наверное, и Нину всегда с собой таскал,— улыбнулся Эрден.— Посадит к себе на коня и ездит. «Пока, говорит, голова на плечах, никому не дам дочку в обиду, уж не позволю мучиться от голо­ да иль унижений, выучу, погодите, в ученого человека — пусть все з а ­ видуют, парчой-шелком одену, соболей куплю...» — А я два года подряд пыталась поступить в институт и оба раза проваливалась,— громко и хрипло сказала вдруг Нина и, обхватив ко­ лени руками, сжалась, подняв полные плечи, отвернулась в темноту. — Ну вот, мужики, собрание у вас тут продолжается, что ли? Как соберетесь — другого нет разговору, как про дела. Ну, какие шелка- бархаты, по нашему житью? У Камылды пятый народился. А на собо-