Сибирские огни, 1974, №9

стрелять золоторогих маралов. Священные, ясно? Ясно-о? Ясно-о??!—- закричал, вскочив, как дикий, Эрден. — Что ты вопишь? — и Фатима встала, оглядываясь. И в тот же самый миг раздался топот копыт, Фатима вцепилась в Эр- дена. На седловину выскочил снизу белый статный конек, а на нем девчонка в голубых джинсах и сапогах. — О, это, действительно, горный дух! — рассмеялся Эрден и крик­ нул всаднице, под которой крутился конек.— Кымыс! Здравствуй, Кы- мыс! Ты куда? Поехали с нами к Яманай! Кымыс справилась, наконец, с лошадью и угрюмо посмотрела на них: и крикнула с отчаянием в голосе: «Нет! Я к Кертешевой Тарын- чак, сына ее посмотреть!» — и, рванув с места, кинулась вбок по кру­ той тропе. — Ну и девчонка, бесенок какой-то, верно? — засмеялся Эрден, но что-то тенью прошло по его лицу, какая-то неловкость, и Фатима усмехнулась, сказала жестко: — Смотри-ка, она влюблена в тебя! — В нее влюблен Монкуш,— отвернулся Эрден.— А тебе, по на­ шим обычаям, нужно помочь ему жениться на ней. — Тебе было бы приятно? — Иначе Тари и дедушка Аба перестанут уважать тебя. — Смотри, как ты беспокоишься об их уважении! А мне показа­ лось, что это ты привез лицензию,— повела она бровью. Эрден нахмурился, отвязал коня, подвел к жене, и сам, вскочив на своего, выехал на тропу. Долгое время ехали молча. С тех пор, как Эрден с Фатимой при­ был в Куулгы, он как бы заново перелистывал и перечитывал пожелте­ вшие страницы книги своей здешней жизни — может быть, потому, что рядом была Фатима, и он кое-что показывал ей, а кое-что и сам вспоминал невольно. А на этой дороге каждое дерево, каждый камень встряхивали в его памяти какой-нибудь случай, какую-нибудь исто­ рию— до сих пор где-то тут, среди гор и полей, бегало его детство. Один поворот остался до знакомой поляны, Эрден крикнул: «До­ гоняй!»— взмахнул плетью, дернул поводья и выскочил на солнечный круг у большого аила, который так и обдал сердце горькой радостью. Кое-как привязав коня, он заскочил в аил: — Здравствуйте, тетушка Яманай! Как стадо? Как здоровье? — Он бережно взял в широкие ладони сухощавую, со скоробленными пальцами старую руку чабанки, словно приютил в них маленькую взъерошенную пташку. И не сводя глаз с Яманай, улыбался. Она заторопилась: «Ой, что же я стою!» — качнулась к кадке с чегенем ', взболтала мешалкой, налила в пиалу, подала Эрдену и в свою очередь осведомилась: — Ну, как ты служишь, когда приехал к своим? Залилась лаем собака, и чабанка из аила крикнула на нее: — Чик, перестань! Спятила, что ли? Человек давно сидит в аиле, а она взъелась на коня у коновязи... — Нет, тетушка Яманай,— все улыбался Эрден,— там еще один человек едет. — Разве? — удивилась Яманай и вышла вслед за Эрденом.— Чик- чик, Тайгыл! — Она подняла с земли корявый сук, и собака тут же при­ пала к земле, прижав ущи и виляя пушистым хвостом, подползла к хозяйке. Фатима еще издали поклонилась и, соскочив с коня, боком про­ шла вперед, косясь на огромного волкодава. 1 Ч е г е и ь — кислое молоко, из которого приготовляют араку и сыр курут.