Сибирские огни, 1974, №9

— Мотрите, товарищи-некерлер, слушайте .внимательно... фундамент тот был не простой, а основа основ... Видно, он хотел сказать, что тот фундамент стал основой всей жиз­ ни здесь, так как с него началась грамотность, началось прозрение. Он припомнил ликбез и как писали они на дощечках, писали углем из кост­ ра да еще свинцом, из которого лили пули, чтобы уничтожать врагов Со­ ветской власти. Тут кто-то выразил удивление, и Кейлюк призвал в свидетели ста­ рую Тадыл, и она, шамкая, подтвердила, что все было в точности — пи­ сали углем и свинцом. И Кейлюк вертелся волчком, таращил глаза и кричал уже почти весело: — Вы слышали, а? Тадыл человек правдивый, всем известно, вот... — И когда заговорили о новой школе и Рамазан крикнул, что десяти­ летка — это веление времени, Кейлюк прямо обрадовался: — Так что не зря мы учились свинцом стрелять и писать! Все дружно захлопали. — Под конец, уходя с вашего собрания, я хотел бы еще сказать об одном, товарищи-некерлер. Как я наблюдаю, из нашего Куулгы -многие не работают в колхозе и не учатся. — Словно в игрушки играют, шатаются между райцентром и дерев­ ней, — трубным голосом вставил с высоты своей Кондюбей. — А кто-нибудь должен им подсказать, что дело так дальше не пойдет,— продолжал Кейлюк.— А, товарищи-некерлер? Вот ты, Яман- дик, тракторист, работаешь хорошо. А сестренка твоя, где она, а? — Какое мне дело, — буркнул Ямандик. — У ней паспорт есть — дело ее, хочет — работает в колхозе, хочет — в город уедет. — Мотри, Ямандик, неверно говоришь... А скажи мне, кто учил твою сестренку до десятого класса? В чьем интернате она жила? — Только одна моя сестренка, что ли, уехала в город? Что она, ху­ же других?... Дети Батырова — семь человек, и все уехали. А тоже росли в колхозе и в интернатах жили... — Мотри, мотри, парень молодой. — Кейлюк рубил воз­ дух ловкой короткой рукою. — Твоя сестра то в городе, то в районе, то в Куулгы, словно ее налоговым агентом назна­ чили, что это, а? А ты ее старший брат, пойми — старший!.. Детей Б а ­ тырова с ней не сравнить. Все выучились, специалисты. Скажи, кого только нет среди них: врачи, и артисты, и так далее. — А может, нашему колхозу не нужны врачи или артисты, — упи­ рался Ямандик. Но тут попросила слова Нина Кертешева, старшая дочь Камылды и Тарынчак. — Бажалыста, очень хорошо, — промолвил Кейлюк, словно обра­ довавшись случаю отдохнуть, и торопливо сошел со сцены, сел в первом ряду. А Кымыс невольно следила за Ниной. Сверкая дешевыми, но броскими ожерельями, в красной кофточке без рукавов, Нина Кертешева быстро поднялась на трибуну. Она была подстрижена под мальчика — сзади волосы сняты совсем, впереди ви­ лись короткими прядками. Руки и плечи у Нины полные, круглые. И вся она крупная. Может, и правда, Монкуш, как еще недавно болтали, был бы под пару ей. В школе Кертешева сама писала ему записки. Сей­ час она постояла, собираясь с мыслями, сосредоточиваясь. — Была бы возможность,— приступила она,— я бы завтра покинула это село. — И, видно, по привычке улыбнулась, заморгав накрашенными ресницами. — Я работала на фабрике, но мне и там не понравилось — не моя это специальность, но город есть город, жить там интереснее... — А какая же твоя специальность? — не удержалась, поддела ее Кымыс и невольно поискала взглядом Монкуша в третьем ряду.