Сибирские огни, 1974, №9

нова,на,— понятие святое. Нечасто, скажем прямо, встречаем мы такие фигуры в сов­ ременной семейно-бытовой беллетристике. Вот почему «Разлука» при всех ее издержках (излишнее пристрастие а.втора к подробно­ стям «кондового» быта, а отсюда— необяза­ тельность отдельных эпизодов, .вроде «таеж ­ ной дуэли» Т.рофима с Иваном Фар.ковым) заслуживает самых добрых слов. Случай, Iрассказанный В. Шугаевым в его «Разлуке», невольно заставляет .вспомнить еще одну историю, о .которой некогда пове­ дал нам Юрий Нагибин. Несколько лет тому назад в журнале «Знамя» (1968 г., № 3) был опубликован его рассказ под весьма стран­ ным названием «Срочно требуются седые че­ ловеческие волосы». Впрочем, странным был не столько заголовок рассказа., сколько его финал, буквально ошеломляющий читателя своей .нелогичностью и противоестествен­ ностью. В Ленинграде у проходной киностудии знакомятся двое: инженер-катапультист из Москвы, .по фамилии Гущин, и молодая акт­ риса Наташа. Поводом для знакомства по­ служило объявление на воротах студии: «Срочно требуются седые человеческие .во­ лосы», около которого оба невольно задер­ жались. Ничего не значащее знакомство вы­ звало сначала взаимное любопытство, затем выяснилось много общего .во взглядах, в пристрастиях и вкусах, и уже к концу дня Гущин и Наташа поняли, что этой встречей они обязаны самой судьбе. Дальнейшие вза­ имоотношения героев развиваются по .всем правилам стандартной «уличной» любви. Прогулка ,на такси по Ленинграду, ужин с вином в мастерской знакомого художника, приглашение Наташи зайти к н ей— и ночь, полная «забвения» и «сладкой муки». Так на седую голову сорока,пятилетнего Сергея Ивановича Гущина свалилось неожиданное счастье, свалилось как подарок судьбы, как награда за все горести и невзгоды, которые он вытерпел и перенес за долгие годы жиз­ ни с неверной, распушенной женой. Оста­ ваясь в рамках избитой ситуации. Нагибин тонко .передает все .нюансы, все мимолетно­ сти сердечных /переживаний героя. 0.н бук­ вально «переливает» в читателя это ощуще­ ние полного всепоглощающего счастья, ког­ да человек находится «в каком-то сладком полусне, не замечая окружающего», когда он н-е знает, «/во- что воплотить эту ликую­ щую радость», когда ему ка.жется, что его любим,а я словно «/вселилась во всех людей, животных и птиц, стала всеми окружающи­ ми его предметами...». Итак, к человеку пришло дол/гожданное., настоящее счастье. И как же он им распо­ рядился? Вернувшись в Москву, Гущин уладил все дела по службе, прямо сказал жене и доче­ ри о своем уходе, на что получил недвусмы­ сленный ответ: «Давно пора», и начал соби­ раться опять в Ленинград. Но, уже направ­ ляясь к вокзалу, он обернулся на дом и уви­ дел, как, «далеко .высунувшись из окна, ж е­ на смотрела ему вслед... Он хотел ей махнуть прощально рукой, но вдруг издал горлом какой-то странный глотательный звук и по­ вернул назад». Казалось бы, перед нами еще один «реши­ тельный /поступок», еще один случай, когда человек жертвует всем во имя сохранения семьи. Но именно этот «благородный жест» героя и вызывает протест у читателя, ибо в данном случае сохранилась не семья — сохранилось формальное сожительство двух абсолютно чуждых друг другу людей. По­ тому и финал поначалу кажется не чем иным, как насилием, надругательством над поэтической логикой произведения. В са/мом деле, что могло заставить Гущи­ на вернуться ,к жене? Жалость? Внезапный укор совести, что он бросает человека, с ко­ торым худо-бедно /прожил столько лет? Или это был просто «вопль порядочности», акт гуманизма и высочайшего благородства? Можно, конечно, /и так истолковать поступок героя, но, думается, это будет и приблизи­ тельно, и неверно. Жиань показывает, что счастливые люди, как правило, эгоистичны и меньше /всего думают о других. Даже близ­ ких людях, когда с/пешат к поезду своего счастья. Да и вряд ли могло вдруг появить­ ся у Гущина чувство сострадания к жене и дочери, которые фактически выставили его за дверь. Вероятно, чтобы найти разгадку «нелогичного» финала, следует еще раз внимательно вчитаться в строки, рас­ сказывающие о прошлом героя. Как мы узнаем из них, личная жизнь Гущи­ на сложилась неудачно, и виной всему была его жена, чуть ли не с первого года супру­ жества ставшая изменять ему. «Она приходила... ночью изредка и всегда нетрезвая. Он понимал, что не любовь тол­ кает ее к .нему, а какое-то женское пораже­ ние, неутоленность и, стыдясь, проклиная се­ бя за слабость, брал бедное наслаждение от женщины, которую .некогда любил единст­ венной любовью, а сейчас почти боялся. Че­ ловек никогда не бывает окончательно не­ счастен, всегда остается допуск. Самое страшное пришло, когда подросла дочь. Он и терпел свою жизнь из-за дочери». Что ж, по-житейски Гущ/мн поступил вро­ де бы здраво. Раз у /него не хватило харак­ тера порвать с женой, поставить ее на ме­ сто, он решил сохранить хотя бы видимость семьи, а для душевного равновесия нашел себе вполне п/риличное занятие. «Порой че­ ловеку нужно убежище, где бы его оставили в покое,— рассуждает ге.рОй.— Люди даже придумали паршивое слово для обозначения этого спасительного бегства души: хобби. Старый Петербург — .мое хобби». В этот старый Петербург и убегает Гущин от житейских /невзгод, изучает по книгам и альбомам его архитектуру, досконально знакомится с каждой постройкой Кваренги, Росси, Квасова, Руска, Растрелли, исследу­ ет все «малые следы», все «приметы исчез­ нув/шей старины». Собственно, этим своим дотошным знанием каждого ленинградского переулка и тупичка он и поразил Наташу, сразу вызвав V девушки интерес к своей особе... Но, уйдя в свое «убежище», герой по существу ушел и от действительности, постепенно начал возводить вокруг себя не­ кое подобие футляра, чтобы заслониться от