Сибирские огни, 1974, №9

Если не спишь, то о чем думаешь ты сейчас? Наварное, это опять твоя paiSora, лишь (ра­ бота и книги. А может, думаешь ты обо мне? Если есть что-то свыше — бог ли, судь­ ба ли — и если этой судьбе угодно будет смилостивиться .ко мне и к тебе, и если ког­ да-нибудь мы будем вместе, мы каждый ве­ чер, каждую .ночь — и часы, когда переде­ ланы все дела, будем открывать на всю ра­ му окно и молча сидеть на подоконнике». Есть ли «свыше» бог « суд ьб а— этого мы тоже не знаем, но мы хорошо знаем, что на нашей грешной земле, кроме минутных ув­ лечений и соблазнов, есть еще и такие по­ нятия. как долг матери, жены, есть,наконец, элементарная порядочность и чувство собст­ венного достоинства, присущие каждой ува­ жающей себя женщине. И. Корнилов, как видно, придерживается .на этот счет другого мнения. Устами старшей медсестры Тайсы, которая играет в повести роль поверенной в любовных делишках героини, автор изре­ кает такую мысль: «Кто из нас не прошел через это?.. У каждого это случается по-сво­ ему. Начинается у всех по-своему, а конча­ ется, как правило, одинаково»... Коммента­ рии, как говорится, тут излишни. ...Трудно предположить, чем бы закончил­ ся разговор между героинями «Развода» и «Погони за ветром». Только, думается, вряд ли Катя Рощи,на одобрила бы поступок сво­ ей «подруги по несчастью». Скорее всего, выслушав Сашину исповедь, Катя с чисто русской прямотой и с откровенностью много хлебнувшей лиха женщины сказала бы так: «Дура ты набитая, Сашка! Тебе бы хоть на денек моего Семена — так узнала бы ты что почем. Просто с жиру ты бесишься...» Не будем, однако, становиться .на такую точку зрения. Ведь несчастливые семьи, как сказал великий писатель, несчастливы по- своему, и даж е когда в семье «шибко хоро­ ш о»— это тоже не очень хорошо, как пока­ зал нам то молодой писатель Иван Корни­ лов в своей повести «Погоня за ветром». Во имя любви Без парадоксов и наше время трудно обойтись Вот и в ходе нашего разговора об- на.рс* •,мается нечто парадоксальное. В са ­ мом деле, большинство упомянутых здесь произведений — о любви, и за любовь в них выдается все: и случайная связь, и мимолет­ ный флирт, и «одноразовый» блуд... Однако чем больше читаешь подобного рода произве­ дений, тем все больше убеждаешься: лю- бовью-то здесь и не пахнет, любовь юак раз и списывают за ненадобностью, орывают, так сказать, эту обветшавшую, старомодную одежду с современного человека, предостав­ ляя ему полную свободу действий. И как действует наш современник, не отягощен­ ный узами настоящей любви, мы видели уже... Но. к счастью, не все живущие в XX веке дают себя «раздевать донага» подобным об­ разом Есть, оказывается, чудаки, не мыс­ лящие себе жизни без этих тяжелых оков, которые зовутся чувством долга и человече­ ской порядочностью; есть еще и такие, кто именно в прочной семье видит свой нравст­ венный идеал, свое главное предназначение. Таких людей мы находим все в той же сов­ ременной литературе. В повести Ильи Лаврова «Печаль послед­ ней навигации», как и в большинстве преды­ дущих произведений, главная сюжетная ли­ ния также связана с семейной катастрофой. Правда, Лавров по<веряет читателю эту ис­ торию через воспоминания героя, потому и сама драма предстает в таком виде, когда время «отсеяло», отмело от нее все оскор­ бительные подробности. Преподаватель литературы Сергей Семе­ нович Турин каждый год в летнее время плавает на теплоходе-клубе, где выступает перед речниками с лекциями о поэзии. Пла­ вает он давно, за долгие годы успел сдру- житься с этими простыми, грубоватыми с виду людьми. Но всему приходит конец. Возраст и здоровье дают о себе знать, и для Турина наступает последняя навигация. И случается так, что именно в этот последний рейс у героя происходит встреча с капита­ ном Шляховым. Встреча, заставившая его вспомнить все, «что произошло тридцать лет назад в этих северных, хмурых краях». Гу­ рии работал тогда администратором в пере­ движном театре и вместе со своей женой, актрисой, ехал в очередную гастрольную поездку. Однажды, когда молодые супруги стояли на палубе и любовались природой, рядом с ними оказался «смазливый», «с уси­ ками» парень в черном бушлате. Завязалось знакомство, и бравый речник в первый же вечер увел Тамару на танцы, а затем и к себе в каюту. Так, буквально как в скабрез­ ном анекдоте, Турин оказался рогатым му­ жем, в один миг рухнули его мечты о сча­ стливой семейной жизни... Однако «расши­ ренным анекдотом» повесть Лаврова не ста- ла^ поскольку, воссоздавая эту историю су­ пружеской измены, автор совершенно четко расставляет нравственные акценты. Тонкий психолог и лирик, всегда избега­ ющий прямолинейных характеристик и суж ­ дений, Лавров тем не .менее ясно дает по­ нять: палубный роман Тамары с красавчи- ком-речником—-вовсе не любовь и даже не ос­ лепление, а самая примитивная распущен­ ность. Просто сошлись два единомышленни­ ка «во блуде», лишенные элементарной по­ рядочности, отдали дань «свободной любви» и расстались, как только пароход причалил к пристани. Но драма все же произошла, и трагическим героем ее стал сам Турин, чьи любовь была убита «мимоходом». И вот спустя тридцать лет — неожиданная встрече. Что скажут теперь друг другу эти люди, один из которых когда-то был жерт­ вой, а другой истязателем? Но сказать-то им, как выясняется, по существу нечего. И дело вовсе не в том, что Шляхов, как понял вскоре Г урин, напрочь забыл «ту» .историю. Просто очень разные они люди, и судьба их сложилась по-разному. Если один прошел по жизни, как стремительный катер прохо­ дит по удобному фарватеру, не наткнувшись нигде на камень, ни разу не сев на мель, то для другого жизнь была непрерывным противоборством: он и спотыкался, и на мель садился, потому и память его сохранила в