Сибирские огни, 1974, №9

Когда мы с частной квартиры в новый дом переехали, Женька целый год только строгал да пи­ лил... А уж как он Андрейку лю­ бил! Бывало, приедем в деревню К С€СТ1ре, Т'3;К они целыми Д.НЯМИ то на рыбалке, то в лесу. И все Женька спрашивал у меня: «Ско­ ро, что ли, Леночка у нас появит­ ся?» Так ему дочку еще хоте­ лось. К а т я . И ты ушла от такого мужа? Бро­ сила его? Да что же такое от­ толкнуло тебя от него? С а ш а . Понимаешь, у него брюшко стало расти, а тут как раз этот Сторо- жев появился со своей щелкал- кой... Тут нам, видимо, придется оставить жен­ щин наедине и рассказать все по порядку. Итак, жила-была счастливая, прочная семья Владыкиных: Женя, Саша, Андрейка. Он был прекрасным семьянином, мастером на все руки, непьющим, любящим мужем и отцом. Она работала медсестрой в больни­ це, была жизнерадостной, восторженной, полной сил двадцатвсемилетней женщиной. Жили Владыкины в отдельной квартире, где все было сделано «золотыми руками» не­ утомимого в работе Жени, принимали го­ стей и сами ходили в гости к друзьям, лето проводили .на родине Саши в живописной деревеньке Мостки... Бедная Катя Рощина! Ей бы такого мужа да такой уют — для нее это самый настоящий земной1 рай был бы! Но одно дело — Катя, а другое — Саша-. Именно эта идиллически безмятежная жизнь и стала причиной «внут­ ренней неудовлетворенности» героини. Са­ ша начала замечать, что их гости всегда го­ ворят об одном и том же, стандартно острят и плоско шутят, да и сам Женя начал ка­ заться «таким законченным, как биллиард­ ный шар», Словом, вскоре Саше «опостыле­ ло всё». «Одни и те же слова, одни и те же шуточки... В будни еще так-сяк, в будни ра­ бота спасает, а в выходной со скуки умереть можно...» А тут еще так некстати обнаружи­ ла Саша у своего мужа прогрессирующее день ото дня «брюшко». «Да, да, именно брюшко! Еще небольшое, но в то же время и уже довольно отчетливое, оно плавным овальным козырьком нависало на поясной ремень, отчего Женя показался Саше до обидного непохожим иа себя — на того Ж е­ ню, каким он был совсем недавно: юноше­ ски стройным, поджарым». И случилось так, что в это же самое вре­ мя в палате, где Саша работала, появился новый больной — «высокий человек» с «ужа­ сно неправильным лицом» и «.нервными длиннопалыми руками». Новенький сразу удивил и поразил Сашу: «.Он не лежал, как другие нервнобольные, а сидел на кровати, и «а коленях у него лежал какой-то план­ шет не планшет.— плоский ящик с прорезя­ ми и белыми кнопками. Человек нажимал пальцем на кнопку, внутри ящика что-то срабатывало, щелкало, и он смотрел в про­ резь». Эта «щелкал,ка» до того заинтересо­ вала Сашу, что в тот же день она узнала о новом больном всё: «что фамилия его Сто- рожев, что ему 34 года и жи.вет он на Седь­ мой Парковой, «с жевой разведен, а травму получил в автомобильной катастрофе». Дальнейшие события повести служат прек­ расной иллюстрацией того, как элементар­ но просто стать в наш стремительный век новоявленной Анной Карениной. Как изве­ стно, толстовской героине потребовалось пройти через целый ад душевных терзаний, прежде чем она, заметив у своего мужа «оттопыренные уши» и поняв, что не любит его, решилась связать судьбу с другим че­ ловеком. Героиня же Корнилова, «открыв» у своего Жени брюшко, уже через несколь­ ко дней становится любовницей Сторожева. Однажды Саша, как обычно, вошла в пала­ ту и «услышала его голос: — Сестра! Оглянулась, не совсем уверенная, что ок­ ликнул ее именно он. Но окликнул ее он, Сторожев. — Подойдите, голубушка». Это фамильярное, невзначай брошенное обращение пронзило Сашу, точно пуля. «Сестра, голубушка». Как-то уж очень хорошо он это сказал! Так не говорил ей никто. Потом слово в слово она припомнила, что и как сказал он и что ответила ему она. И снова повторяла его это: «Подойдите, голубушка». А вскоре, сбежав тайком из больницы, Саша и Сторо­ жев уединяются в роще, и там происходит «всё это»... Разумеется, чего в жизни не бывает! Но в данном случае поражает не столько та «неожиданная легкость», с какой Саша сбли­ жается с малоизвестным ей человеком, сколько авторское отношение к случившему­ ся. Ведь-эта пошловатая интрижка препод­ носится Корниловым ни много ни мало как драматическая история любви, внезапно на­ хлынувшей на человека, перевернувшей вверх дном всю ее жизнь. Но в таком слу­ чае позволительно узнать — почему вдруг пришло к Саше это чувство, «налетело, за­ кружило, зазнобило»? Была неудовлетворен­ ность жизнью... Но неужели автор всерьез полагает, что, вложив в уста Саши куцый мо­ нолог-жалобу на однообразие жизни, он тем самым убеждает читателя в «незаурядно­ сти» натуры своей героини? Не любила му­ жа... Но неужели так сразу можно разлю­ бить человека, с которым счастливо прожи­ то семь лет, лишь за то, что человек этот перестал быть «юношески стройным, поджа­ рым»? Встретила другого, .настоящего, из­ бранника... Но неужели только за то, что этот другой назвал «голубушкой» и поманил в рощу, можно позволить себе «всё»? Нет, не «голубушка» и не современная Ан­ на Каренина, а обыкновенная «кукушка» предстала перед нами в повести И. Корни­ лова. И даж е «проникновенные» внутренние монологи, которые Саша произносит после свидания со Сторожевым, никак не возвы­ шают ее в наших глазах. Скабрезность про­ исшедшего настолько очевидна, что никакой сентиментальный елей тут не помогает. А льется этот елей на страницы повести целым потоком: «Сторожев, Сергей Серге- ич... Ты уже спишь, милый? Или, может быть, смотришь, как и я, .в открытое окно?