Сибирские огни, 1974, №9

нуть характер совершенно неожиданной для читателя стороной, не только в непов­ торимой манере его письма. Главный секрет шукшинской «самобыт­ ности» — в позиции автора, в его подходе к изображаемым явлениям и лицам. Как мы видели, Шукшин, с одной стороны, со­ здает образы, на которых видны отчетли­ вые сатирические отметины; едко высмеи­ вая и обличая своих героев, писатель по­ рой прибегает к гротеску и гиперболе. Вот, к примеру, в каком «ракурсе» схвачен об­ лик директорши ресторана. «— Егор, а как баба-то? Правда, что ли, шибко краси­ в а я ? »— спрашивают мужики у шофера, ездившего с Санькой в качестве свидете­ ля...» — «Да я и разглядеть-то не успел как следует; прыгал какой-то буфет по кварти­ ре». Но в то же время Шукшин далек от то­ го, чтобы видеть в этих людях лишь «от­ бросы общества», достойное место которым не иначе как на свалке. В этом смысле весьма показательна заключительная сцен­ ка рассказа «Беспалый». Обсуждая уже по прошествии многих дней историю неудач­ ной Серегиной любви, мужики выносят такое резюме: «Она (Клара. — В. Ш.) уже испорченный человек — на одном все рав­ но не остановится. Если смолоду человек испортится, это уже гиблое дело. Хоть му­ жика возьми, хоть бабу — все равно. Она иной раз и сама не хочет, а делает». Какая мудрая и в то же время гуманная мысль' Действительно, не только осуждения, но и жалости достойны такие люди, и простой народ относится к, этим «испорченным» точно так же, как к калекам и несчаст­ ным. Вот здесь и обнаруживается глубокая самобытность Шукшина, здесь и видится нам истинный гуманизм большого худож ­ ника, способного не только обличать, но и врачевать, не только выражать гнев, но и сочувствовать, и сожалеть. Эти несчастливые по-своему семьи... Рассмотренные произведения рисуют нам по большей части «забавы» холостой моло­ д е ж и -з а б а в ы , как мы убедились, далеко не безобидные и с последствиями далеко идущими. Ну, да, как говорится, бог с ней, с молодежью: ей и в самом деле по моло­ дости лет многое можно простить. Гораздо хуже, когда «шалить» и «чудить» начинают люди, связанные семьей и брач­ ными узами, люди, которых само их поло­ жение обязывает быть сдерживающим нача­ лом и примером для беленой молодежи. Но, увы, оказывается, женатые и детные слои населения также подвержены разным дур­ ным влияниям, в числе которых не послед­ нее место принадлежит все той же «сво­ бодной любви». К такому грустному выво­ ду невольно приходишь, читая произведе­ ния, посвященные исключительно «делам се­ мейным». Произведения, сами названия ко­ торых, как было уже отмечено, красноречи­ во свидетельствуют, что дела на семейном фронте обстоят у нас далеко не лучшим об­ разом, Само собой, первоочередная задача литературы — вскрыть причины этого небла­ гополучия, дать четкую оценку этим «явле­ ниям», столь отрицательно сказывающимся на нравственном климате общества. Посмотрим теперь, насколько справляют­ ся наши авторы с этой задачей. В 1972 году одновременно вышли в свет две повести — «Развод» Николая Верещаги­ на («Москва», № 7) и «Погоня за ветром» Ивана Корнилова («Юность», № 7 ). Обе на животрепещущую «семейную» тему, и в обе­ их сходные сюжетные ситуации: жена ухо­ дит от мужа. Однако на этом сходство меж­ ду повестями-одногодками и кончается, по­ скольку причины семейных разладов в них прямо противоположные, и в этом смысле «синхронное» появление в печати «Развода» и «Погони за ветром» представляется нам фактом почти символическим. Повесть «Развод» со сцены разрыва меж­ ду супругами и начинается. Катя Рощина, забрав двух сыновей и кое-какие вещи, ухо­ дят из дома. Причина развода самая эле­ ментарная. Семен постоянно пьет, сканда­ лит, и Катя натерпелась от него всякого. Автор, не мудрствуя лукаво, берет один из самых распространенных, самых «типич­ ных» вариантов семейной катастрофы и пытается докопаться до ее истоков, выяс­ нить, вследствие каких причин человек из заботливого главы семейства превращается в алкоголика и скандалиста. Повесть Н. Верещагина открыто публици­ стична, некоторые ее главы напоминают су­ дебный очерк, где, как известно, наиболее сильное действие на читателя производят сами факты — неопровержимые свидетель­ ства человеческого падения. Таких фактов в повести предостаточно, поскольку автор под­ робно воспроизводит все вехи и стадии нравственного разложения своего героя. Оказывается, Семен Рощин .вступил на са ­ мостоятельный путь в героические тридца­ тые годы, когда страна жила грандиозными планами, когда возводились первые гиган­ ты социалистической индустрии, когда тру­ довой героизм был .нормой поведения людей. Однако все это нисколько не волновало Семена, который уже с 16 лет почувствовал тягу к легкой жизни; он «брался за многие профессии, но, легко постигнув начала, на­ чинал скучать и бросал их. Побывал он за короткое время столяром, токарем в мастер­ ских, наладчиком на насосной станции, ко­ нюхом, кочегаром на паровозе, но не оста­ навливался ни на чем... Тогда он поехал на стройки социализма: в Среднюю Азию, по­ там на Каспий, потом в Сибирь. Энтузиаз­ ма у него не было, но была энергия и смет­ ка. Он зарабатывал неплохо на прокладке железной дороги, выходил в передовики, но не поладил с начальством и бросил. Там он связался со шпаной», А затем случилось неизбежное: Семен по­ пался и за участие в грабеже был осужден на три года. Отбыв срок, он вроде бы одумал­ ся, стал работать шофером, .встретив Катю, первую красавицу поселка В-ска, женился.